– У тебя есть сестра? – спросил Быков, выходя из кафе на запруженный людьми тротуар.
– У меня нет сестра, – ответил Мануэль. – Зато у меня есть друг. Для тебя, Дима́, я готов даже лгать.
Это прозвучало так, словно до сих пор он всегда говорил только правду. Но после двух стаканов разбавленного виноградного самогона слова Мануэля не показались Быкову напыщенными. На то и существует настоящая мужская дружба, чтобы проявлять бескорыстие и даже жертвенность.
С такими приятными мыслями Быков подошел к веренице желтых такси, выстроившихся вдоль торгового центра. Настроение у него было приподнятое. В ближайшем будущем Быкова ожидало новое, пусть небольшое, приключение, а это стимулировало лучше всякого писко.
Глава 2
Тореадор, смелее в бой!
Арена для боя быков в Лиме была одной из самых известных в мире. Завоевывая Новый Свет, испанцы привезли с собой не только Евангелие, но и корриду, и она отлично прижилась на этой земле. Показать свое мастерство в Перу съезжались матадоры со всего света. Из пятидесяти шести стадионов, где проводилась коррида, арена Ачо в Лиме была самой привлекательной и знаменитой. Перуанцы чтили ее, как некую святыню. Ведь для них коррида – это не просто бой быков, это еще некое музыкально-костюмированное действо, вроде фестиваля.
– Вот Ачо, – сказал Мануэль, указывая на приземистую розоватую стену, протянувшуюся вдоль многолюдного бульвара. – Здесь выходить.
– Парэ аки, пор фавор, – вежливо произнес Быков, заглянув в разговорник. Это была просьба остановиться.
Таксист высадил их на площади, уже довольно плотно заставленной машинами, прибывавшими с разных концов города. Повсюду царило праздничное оживление. Нарядные толпы клубились вокруг кольцеобразной стены с облупившейся штукатуркой. Шум и гам, возбужденные возгласы, молодецкий посвист, дичайшая смесь запахов – парфюма и немытых тел, – толчея, выставленные локти и тысячезубые улыбки. Пронырливые подростки, степенные матроны, подвыпившие сеньоры, благообразные старики с похотливыми взглядами. Очутившись в этой среде, Быков почувствовал, что растворяется в ней, подобно кусочку сахара, брошенному в кофе.
До представления оставалось больше часа, но на самом деле оно уже началось – шумное, яркое, впечатляющее. Когда Быков и Мануэль добрались до нужной арки, над площадью грянуло зажигательное фанданго[1]. Какой-то чумазый мальчонка попытался всучить им открытки с портретами матадоров, но не успел: тяжелая, окованная металлом дверь уже отделила Быкова и Мануэля от внешнего мира с его лихорадочной суетой.
