И скакали вершники, и жильцы всячески оберегали государское здоровье, и кланялся царь на все стороны народу своему доброму и – все думал думы свои грешные о красавице неведомой…
Весь день прошел в приготовлениях к завтрашнему торжеству. Погода все еще слегка хмурилась, но домрачей Афоня говорил, что опасаться нечего: будет вёдро. И когда царь встал на другое утро и помолился в Крестовой Палате и заглянул в окно, действительно, на небе утреннем не было ни облачка. Он отстоял утреню и раннюю обедню и потом, выпив сбитню горячего с калачом, приказал подать себе стопу меду отменного, старого.
– А теперь позовите ко мне домрачея моего, Афоню… – приказал он.
Афоня, маленький, уютный старичок с тихими голубыми глазками, покатился в столовый покой. Царь взял стопу меду и собственноручно поднес его старику:
– Вот тебе, Афоня, – за хорошую погоду!..
– Ах, царь батюшка… – расцвел Афоня всеми своими морщинками. – Ах, милостивец!.. Ну, во здравие твоего пресветлого царского величества!
– Кушай во здравие, дедушка!.. – ласково сказал царь.
Афоня осушил стопу, отер рукавом бороду седую и с наслаждением крякнул:
– Ну и мед у тебя, надежа-государь!..
Чрез некоторое время царь с боярами в большом наряде поехали на смотр. По улицам толпился народ: еще накануне чрез земских ярыжек приказано было всем горожанам одеться в лучшие одежды и быть на улицах, причем особенно дородные и с особенно пышными бородами, согласно обычаю, должны были стоять в первых рядах, дабы иноземцы могли подивиться красоте и достатку жителей московских. И со всех сторон колыхались тяжелые колымаги боярские, и толпами шел народ всякого звания, и бежала детвора. Все это направлялось под Серебряный Бор, где было обширное поле, которое прозывалось Ходынским потому, что там все солдаты ходили, ратной хитрости обучаясь.
Посреди поля уже стояли временные как бы хоромы, все красным сукном обтянутые. Кругом хором пушки расставлены были, а перед пушками – царский престол огнем горел. Алексей Михайлович милостиво принял в хоромах бояр своих, гостей именитых и послов иноземных, которые о ту пору в Москве случились, а потом пригласил он всех посмотреть силу ратную московского государства перед походом полков на воровских казаков…
Алексей Михайлович воссел на свой трон. Вокруг него стали рынды, все былые и ближние бояре. На гульбище, в хоромах, по лавкам уселись другие гости. Царь подал знак, грянула пушка, и на высокой смотрильне разом взвилось государское знамя. Черневшие вдали под бором, к Всесвятскому селу, полки колыхнулись и рекой многоцветной, гремя в трубы, литавры и барабаны, потекли полем к царскому смотрению.
