— Что!? Я не… я не изменник.
— Нет, вы предатель родины и должны понести заслуженное наказание прямо сейчас, — колдун подал знак, и дюжие патрульные королевы тут же подхватили бывшего канцлера, не отвязав его прежде от стула, потащили к центру площадки, где приготовлен был хворост. Они без всякого стеснения обложили сэра Чарльза сухими ветвями и каким-то тряпьем и облили керосином, тот возмущался, но его не слушали.
— А вы, леди Шерон? Будете ли вы отрицать свою причастность к нападению на королеву?
— Нет, я действительно причастна, потому что по приказу сэра Чарльза подготовила воинов, покорно исполняющих мои приказы, но очень сожалею об этом.
— Леди-адъютант, — заговорила королева, — вы были хорошей шпионкой, вот только примкнули не к тем людям и теперь оказались здесь по причине возмездия за все прегрешения, которые творили. Я рада, что вы сознались, но вы нарушили закон, чуть не ввергнув мир в войну, и поэтому я приговариваю вас к сожжению, увы.
Графиня печально взглянула на пастора, где-то в глубине души она надеялась на заключение в темнице, но не на страшную смерть в огне. Фрай опустил глаза, он тоже признавал ее виновной в содеянном, Шерон горько улыбнулась и попросила прежде убить ее, чтобы не мучиться, все промолчали.
— Это моя последняя просьба, застрелите меня, пожалуйста.
— Я не думаю, что ваши мучения будут длительными, — спокойно ответил Эдвард, — прощайте, леди Шерон.
В этот раз даму отвязали от стульчика, подвели к столбу и связали руки. Она стояла, подобно обвиненным грешницам инквизиции, и смотрела на пастора. Факельщики уже палили хворост вокруг приговоренных. Возле сэра Чарльза пламя вспыхнуло мгновенно и начало расползаться по сухим ветвям, канцлер запаниковал, с его лица слетела надменная маска превосходства, сейчас он напоминал пригвожденного к полу таракана, на которого вот-вот наступят, его глаза округлились от страха. Он начал орать, когда языки пламени уже подступались к нему, возле леди Шерон пламя разгоралось медленнее, будто оттягивало фатальную минуту расплаты, а она продолжала взирать на пастора. Фрай не мог на то смотреть, легче было бы, если б исполнили ее последнюю волю, бренному, мертвому телу легче снести очистительный огонь, нежели живому существу.
— Ваше величество, я прошу вас исполнить ее последнюю волю и убить прежде сожжения, — попросил он у королевы, но монархиня не обратила на него внимания, завороженная самой казнью, пастор был удивлен кровожадности этой прекрасной девы.
