Даниил с нескрываемым удивлением глянул на писца-хранителя. Молодой человек, оказывается, слышал о скинии, с которой его народ столько лет путешествовал по пустыне, пока не добрался до Земли обетованной, не завоевал ее, не построил храм.
– Оба в наличии, – продолжал отчитываться Нур-Син. – Также в зале хранятся одеяния священников: ефод, наперсник судный с уримом и туммимом, украшенный драгоценными камнями – все в полном порядке. Есть также море – великолепный сосуд из меди, установленный на двенадцати медных волах…
Даниил схватился за сердце.
– Неужели это все в целости и сохранности?
– Непременно, господин, – поклонился Нур-Син. – Так мне было приказано самим Навуходоносором. Даже списки, составленные рукой наби Иеремии, пересчитаны и должным образом оформлены.
При упоминании имени Иеремии Даниил потерял дар речи, а Набонид поморщился.
Наступила тишина.
– Все на прежних местах? – спросил Набонид.
– Да, господин. Я могу проводить, – предложил Нур-Син.
– Не трудись, – заявил Набонид. – Оставайся с невестой. Это твоя невеста? Луринду? – смягчился «царский голова». – Хорошенькая… Что слышно от Рахима, Луринду?
– Дед доблестно несет службу в далеких краях, – ответила девица и склонила голову.
– Это радует, – ответил Набонид.
Затем он обратился к Даниилу, все еще удивленно взиравшему на хранителя.
– Прошу.
Они удалились. Боковой лестницей спустились на первый этаж, где в середине одного из залов, в столбе солнечного света искрился, сиял золотистой медью огромный сосуд, называемый морем.
Огромная округлая ванна напоминала шестилиственную лилию, установленную на спинах двенадцати, также отлитых из меди волов. Высота моря превышала два человеческих роста, от одного края до другого было не менее десяти локтей[46], длина окружности более тридцати локтей.
Даниил не мог удержаться и поклонился в пояс священному сосуду, в котором священники перед тем, как войти в святилище и подняться к алтарю, омывали руки и ноги. Затем обошел его – Набонид последовал за ним. Когда они оказались на другой его стороне, подальше от входа, Даниил завел разговор о новоявленном «пророке».
Начальник царской канцелярии вовсе не удивился.
Все время, пока Даниил, подбирая выражения, объяснял свое отношение к речам Седекии, сводившееся к тому, что он, Балату-шариуцур, не желает иметь ничего общего с проходимцем, пусть даже он и является его соплеменником. Он, Балату, до конца верен Вавилону, его новой родине. Набонид слушал его молча, вздыбив брови. Когда же иври намекнул на замысел Седекии свалить начальника царской канцелярии, Набонид словно проснулся и неожиданно спросил:
