– Бунт случиться может, – с трудом проговорил Са-Ра.
– Бакенсети не любили в городе, но, узнав об убийстве, таком отвратительном, варварском убийстве, возмутятся. Ничтожные жители старой столицы. Всадники Апопа легко потопят это возмущение в крови. Узнав об этом побоище, восстанут другие города, и с тем же успехом. Вся долина будет еще раз разорена и обескровлена. Египет, и так уже находящийся при последнем дыхании, больше никогда не воспрянет.
Все молчали. Эта мысль верховного жреца была так хорошо и так давно им известна, что они даже не считали нужным еще раз публично соглашаться с нею.
– Надо сделать так, чтобы город ничего не узнал о смерти князя.
Вот эти слова были удивительны. Аменемхет, конечно, велик и возносится силою своего разумения к небесам, но тем не менее нельзя же всерьез желать того, чего достичь нельзя. Никаким заклинанием не повернешь обратно течение Нила.
Верховный жрец усмехнулся, прочитав сомнения приближенных, как если бы они были начертаны самой яркой краской на свежевыделанном папирусе.
– Это можно сделать, потому что у нас очень хороший помощник – Апоп. Судя по тому, что он предпринимает после того, как зарезал Бакенсети, восстания он не хочет. Большой бунт – это всегда большая неизвестность. Даже война, обещающая несомненную победу, его не влечет. Это разумно. Лучше властвовать над страною спокойной и изобильной, чем над страной растоптанной и разоренной. Апоп все сделает сам, мы просто не должны ему мешать.
Приближенные продолжали молчать. Они, безусловно, верили тому, что говорит их господин, но не понимали, что он хочет сказать. Чувствуя это, Аменемхет снизошел еще до одной объясняющей фразы:
– Мне стало известно, что предпринял Апоп. Он сообразил все быстро, поступил правильно. На его месте я делал бы так же.
Са-Амон и Са-Ра вздохнули, смиряясь, что им никогда не постичь глубину размышлений господина и остается просто верить, что он прав. Пианхи покорно опустил голову и его отношение к сказанному нельзя было понять. Только однорукий отреагировал живо. Даже вскочил:
– А-а, теперь я понял, для чего ему нужно было собирать всех придворных и слуг в одном месте и разговаривать отдельно с каждым. Вот почему он приказал передушить всех детей!
Аменемхет резко поднял руку:
– Больше ты ничего не скажешь!
Однорукий замер на мгновение и плюхнулся обратно. Мимо стула, в песок. Пианхи хихикнул. Бритые гиганты опять вздохнули.
– Теперь главное. Мериптаха похитили люди Птахотепа. В этом номе только в отряде у Небамона может отыскаться три десятка приличных лучников. Ты (однорукому) утверждаешь, что здесь, в Мемфисе, они не в состоянии его пробудить. Значит, они попытаются перевезти его в Фивы. Только там они могут надеяться найти потребные средства. Я не удивлюсь, если очень скоро станет известно, что твой (опять однорукому) подвал с колдовскими сокровищами ограблен. Если мальчик очнется и заговорит во дворце Яхмоса, войны не избежать. Даже те, кто доныне покорно прислушивались к моему голосу, перестанут это делать.
