– Наверное, хотел перестать вонять.
Увлеченный рассказом, Шалом на шутку не отреагировал и продолжил:
– Снарядился у меня по полной программе… Даже гранаты взял. Ушел и… все, ни слуху ни духу. Пропал парень.
– Это потому что гранаты твои просроченные.
– Нет, не наговаривай почем зря, я свое дело знаю. И не перебивай. Так вот, Биться Сердце сказал, шо он с другими бродягами встретили Тхнэ год спустя: бородой и волосами оброс наш Гоша, глаза стеклянные, одичал, не узнает никого. Парней увидел, и в кусты шарахнулся, оттуда стрелять начал. Пришлось открыть ответный огонь. Из наших никто не пострадал, а Тхнэ они серьезно ранили. Пока волокли его с простреленным легким к медикам на Периметр, он нес ахинею про каких-то богов и господ. В общем, тронулся умом. Может, его психиатры и вылечили бы, но не дотянул бедолага, кровью изошел.
– Печа-а-аль, – протянул Лаки.
– Ты шо, тоже туда собрался? – Шалом выразительно постучал себя кулаком по лбу. – Сдурел?
– Да нет, просто слышал, что фээсбэшники девку одну ищут, думают, что она на том острове, но соваться туда боятся, вот я тебя и спросил.
– Не знаю я ни про какую девку, знаю про Тхнэ, потому что он тут частенько бывал. Неплохой парень, немного нелюдимый, но оно и неудивительно, учитывая его э-э-э… физиологические особенности.
Каша получилась стремной на вид, но вкусной – Шалом облизывался и причмокивал, Лаки ел без аппетита. Услышанное ему не нравилось, на всякий случай он переспросил:
– Получается, что никто из сталкеров, кроме Гоши, с острова за Малой топью не возвращался?
Шалом дернул плечом:
– Не знаю про таких. Мой тебе совет: не ходи туда.
Расправившись со своей порцией, Лаки простился с Шаломом, поднял рюкзак с торчащим грифом «Гибсона», подумал немного и обернулся:
– Шалом, можно тебе гитару оставить?
Лаки не очень-то верил, что ему удастся выжить в предстоящем походе, но сгубить любимый инструмент не хотелось.
– Оставляй. Если через полгода не вернешься, я ее продам.
Лаки поставил рюкзак на пол, достал из него гитару и протянул Шалому. Тот сразу же снял с нее чехол и принялся перебирать струны, шевеля губами. Вроде, он пытался вспомнить «Мусорный ветер» «Крематория», но в итоге досадливо мотнул головой, вздохнул:
– А ведь умел в школе! Все забыл. Слушай, уважь старика, сыграй что-нибудь, а?
Правильнее было отказаться, но Лаки снова сел и принялся настраивать гитару. Да, струны сдерут корку мозолей с пальцев, да, уходит драгоценное время, но до чего ж не хочется идти! Вдруг это его последняя песня?
