— Позволите присесть? — Я небрежно кивнул, подозревая его компанию — иных мест в трапезной зале просто не оставалось. — Настоятель Николас, — представился священник.
— Марек. — Отозвался я.
Священник был без своей дорожной рясы, оставив ее у горячо растопленного этим вечером очага. Простая рубашка, простые штаны без изысков. Но вот под черными перчатками оказались грубые мозолистые ладони, совершенно не приличествующие священнослужителю.
О чем-то еще недолго посовещавшись с хозяином заведения, кучер господского экипажа вышел в дождь.
— Они не стали останавливаться? — Удивился я, кивая на дверь.
— Ведь мест нет, — пожал плечами священник, упуская тот факт, что он сам все-таки остался.
— Для господ всегда места есть. Ничто не мешало вытурить прочь едва заселившегося разбойника.
— Я был бы против. Даже против выселения некоего разбойника, при условии, что он не замышляет ничего дурного.
— Удивительно, что хозяин так трепетно прислушивается к вашим словам, святой отец.
— Мы с ним не первый год знакомы.
Оказывается священнослужитель тот еще путешественник, которому не сидится на одном месте.
— А что за история такая приключилась на дороге в нескольких часах езды отсюда? — Первым подал я голос, устав наблюдать, как настоятель Николас молчаливо насыщается.
— О какой истории ты говоришь, сын мой? — Медленно проглотив содержимое ложки, обсосав ее и положив рядом с миской, откликнулся он. — Знай же, нездоровый интерес есть сие понятие нездоровое, вредное, а местами даже опасное. Так о чем же ты спрашиваешь?
— Мы ведь с вами уже сегодня встречались прежде, разве вы не припоминаете?
— Хм, — задумался он, и по его проницательным глазам я бы ни за что не поверил, что он уже успел меня забыть. Казалось, он помнит каждого своего прихожанина, когда-либо открывшего ему свою душу. — Да, припоминаю, на тракте, когда я общался с отчаявшимся слугой. Так бы я и проехал мимо, не остановившись и не спросив у него о случившемся. Надеюсь, наш долгий разговор помог ему более свободно скоротать время.
Он удовлетворенно замолчал, неспеша взяв ложку и продолжив трапезу.
— Однако вы не скажете, что же на самом деле там приключилось?
— Чрезмерная настойчивость зачастую может привести к непредсказуемым последствиям.
— Как и все остальное. Но разве любопытство грех? Даже чрезмерный.
— В некотором роде… При особом желании можно все что угодно посчитать грехом.
— Так что за оказия приключилась с извозчиком того господского экипажа? — Я пропустил мимо ушей его вторую часть фразы.
