— Поведай мне, Марек, о гостеприимстве приютившего тебя барона.
— О каком бароне идет речь?
— Неужели столь многие привечали тебя в землях вольных баронств?
— Так вы об этом…
— Как-никак, ты провел в гостях неполную неделю. Шесть дней, верно?
Он подался вперед, облокотившись о сведенные домиком пальцы.
— Я слышал множество историй об удивительно обособленных от могущественной империи клочках земель, образованных в один сплошной массив — Вольные баронства. Ни регулярных армий, ни сплоченности — ничего. Просто территория, разбитая на земельные участки с правящими себе на уме лбами. Даже удивительно: как им удается до сих пор поддерживать свою автономность, не находишь? Давненько там хотел побывать, да вот, все никак не выходит — империя, да империя. Уже сколько лет не могу покинуть ее границ. Как же я рад, что наконец нашелся тот, кто подробно расскажет мне о тех уютных краях. Я весь внимание.
— Что может быть проще, — улыбнулся я, припоминая.
Его холеное, вытянутое книзу лицо внимательно-выжидающе наблюдало за мною. Не торопило. А я без зазрения совести пользовался этим. Огляделся вокруг, придавая большее значение не замеченным ранее деталям. Фреска у дальней стены, старая, местами потертая, с преобладающими в ней красными тонами. Что на ней было изображено — не разобрать. Вряд ли из-за возраста, так как сохранилась она прилично, скорее из-за содержимого. Мне оно ни о чем не говорило и ничего не напоминало — какие-то абстрактные образы.
А еще мое кресло в сравнении с его. Несмотря на то, что со мною обошлись доброжелательно, на первый взгляд, место напротив мне предложили на редкость неудобное. Его: высокое, с вычурной резьбой на подлокотниках и изгибающихся ножках, даже с виду мягкое, однако сидящий в нем поистине там утопал. Мое же больше походило на переделанный табурет. Несколько жестковатое, с прямой, словно у трона, спинкой. Расслабиться в таком, как бы ни хотелось, не выйдет.
Собеседник намекающе кашлянул в кулак, возвращая меня мыслями обратно к разговору. Все также улыбаясь, я набрал в грудь побольше воздуха:
— Я ничего не помню, — растеряно пробормотал я.
Сидящий напротив загадочно улыбнулся.
* * *
— Святой отец, — кивнул я всаднику в длинной черной сутане, о чем-то неспешно разговаривающему с кучером богатой кареты, запряженной в двойку лошадей.
— Приветствую, сын мой, — осеял он меня левой дланью. — Да пребудут Создатели с тобою.
Конь, вопросительно взглянув на меня, все тем же нескорым шагом продолжил свой путь мимо них. Я решил не останавливаться — случайная встреча, случайные люди, несмотря на то, что подобную пару я не ожидал здесь увидеть. Не кучера, нет — этих на дорогах пруд пруди как на козлах совсем дешевых и самодельных телег, так и весьма состоятельных, зачастую путешествующих по трактам в сопровождении одного или двух телохранителей, сидящий либо рядом с извозчиком, либо плетущихся следом верхом на какой-нибудь лошадке. Впрочем, могут и пешком, так как богатые любят ездить с комфортом, и рессоры не каждой кареты способны избавить их изнеженные чресла от неудобоваримой скачки по колдобинам.
