Творчество Мухтара Ауэзова явилось гражданским подвигом. И если казахский народ, пятьдесят лет назад не имевший своей профессиональной литературы, может нынче по праву гордиться развитой, прогрессивной и многожанровой прозой, то этому взлету он в большой степени обязан таланту Мухтара Ауэзова. Свидетельство тому — монументальное творение писателя «Путь Абая».
Абай умер на стыке двух веков, в 1904 году, когда уже довольно ясно обнажились противоречия нового со старым. Мухтару Ауэзову в это время было всего семь лет, и он только-только начинал всматриваться в окружающий мир. Самое примечательное, что будущий писатель успел увидеть живого Абая, начавшего угасать под тяжестью тоски и горя. Потом Ауэзов жил среди его многочисленных друзей и врагов, родичей и сверстников поэта, с которыми он сталкивался в самых разных жизненных ситуациях: присутствовал на острой полемике биев-судей, где, помимо прочего, воздавалась хвала искусству красноречия и находчивости, остроумия того или иного оратора и решались большие дела двух или трех враждовавших между собой родов; ездил по аулам, устраивая разные дела, ходил на соколиную охоту.
Словом, Мухтар Ауэзов не только жил среди людей, которые знали и охотно делились своими впечатлениями об Абае, о его привычках, характере, но самое главное то, что будущий писатель воспитывался и рос под благотворным влиянием песен, стихов и философских назиданий Абая, в том самом ауле, недалеко от Чингистау, где веками не утихали поистине шекспировские страсти, где враждовали племена, ни на минуту не прекращались буйные набеги, угон табунов, умыкание девушек.
В этой степи жили грозные Кенгирбай, Ускенбай, Кунанбай. У них были свои законы, свои права, свои истины, и горе тем, кто осмеливался не повиноваться или случайно отступить от незыблемого религиозного этикета патриархально-родового аула. Отступника ждала жестокая расправа. Особо тяжкая участь постигала молодых влюбленных, которые без благословения родовых старшин решали соединить свои судьбы. Жестоко поступили аксакалы с Калкаманом и Мамыр, с Енлик и Кебеком, потом, уже при жизни Абая, с Камкой и Кодаром. Чтобы устрашить молодое поколение, которое, по мнению старейшин, не боится божьей кары и все меньше почитает их непререкаемый авторитет, они применяли самые страшные казни: Калкамана и Мамыр, привязав к хвосту дикого коня, пустили вскачь по степи; Енлик и Кебека, связанных одной веревкой — арканом, сразили стрелой, а их невинное дитя, как незаконнорожденного, предали неслыханной по жестокости смерти — оставив в безлюдной степи под палящим солнцем. Что касается Кодара и Камки, то по воле старшего султана Кунанбая их убили на глазах старейшин сорока родов.
