вечно любить ее, должен! Но не волнуйся, я справлюсь со своей дурацкой причудой. Или такие чувства ты не считаешь причудой? Кто мне велит считать супружество принуждением? Я ведь и не хочу большей свободы, чем та, что у меня останется.
Нортон. Весьма разумные домыслы. Но Марвуд, Марвуд уж сумеет поощрить ваши старые предубеждения, и я боюсь, очень боюсь…
Мелефонт. Этому не бывать. Вот увидишь, она еще сегодня уедет в Лондон. Поскольку я признался тебе в моей тайной, ну, глупости, что ли, — мне надо сказать тебе еще одно: я нагнал такого страха на Марвуд, что она теперь и пикнуть не посмеет.
Нортон. Чудеса, да и только.
Мелефонт. Смотри, это смертоносное оружие я вырвал у нее из рук (показывает ему кинжал, отнятый у Марвуд), когда, вне себя от ярости, она хотела вонзить его в мое сердце. Теперь ты веришь, что я оказал ей решительное сопротивление? Поначалу, правда, она чуть-чуть не накинула мне петлю на шею. Предательница привезла с собой Арабеллу.
Нортон. Арабеллу?
Мелефонт. Я так и не сумел узнать, с помощью какой хитрости она вновь заполучила ребенка. Ну да все равно, эта удача не принесла ей того, на что она, без сомнения, надеялась.
Нортон. Дозвольте мне порадоваться выказанной вами твердости, теперь я верю, что вы уже на полпути к исправлению. Однако — раз уж вам угодно посвятить меня в свои дела — скажите, зачем Марвуд явилась сюда под именем леди Солмс?
Мелефонт. Ей хотелось во что бы то ни стало увидеть свою соперницу. Я с ней не спорил, отчасти из снисхождения, возможно, впрочем, что из опрометчивости, а также из желания унизить ее знакомством с лучшею из женщин. Ты качаешь головою, Нортон?
Нортон. Я бы на такое не отважился…
Мелефонт. Отважился? Да риску тут, собственно, не больше, чем если бы я отказал ей. Она бы умудрилась проникнуть сюда под собственным именем, а это было бы не лучше, чем ее визит инкогнито.
Нортон. Благодарите бога за то, что все обошлось благополучно.
Мелефонт. Еще не совсем обошлось, Нортон. Она вдруг почувствовала себя дурно, ушла, не попрощавшись. И, конечно же, явится вторично. Пусть ее! Пчела, оставшаяся без жала (показывает на кинжал и снова прячет его за пазуху), может только жужжать. Но и жужжанье дорого обойдется ей, если станет слишком назойливым. Кто-то идет? Оставь меня, если это Марвуд. Да, она. Ступай!
