Маринелли. Ну, и что же?
Орсина. Знаете ли вы, о чем я думаю?
Маринелли. Как я могу знать?
Орсина. Вы в этом не принимали участия?
Маринелли. В чем?
Орсина. Клянитесь! Нет, не надо, вам не стоит труда взять на себя и лишний грех! И все же поклянитесь. Одним грехом больше, одним грехом меньше — велика ли разница для того, кого бог и так осудил. Вы не участвовали в этом деле?
Маринелли. Вы пугаете меня, графиня.
Орсина. Так ли? И в вашем добром сердце нет никаких подозрений, Маринелли?
Маринелли. Каких? В чем?
Орсина. Хорошо — я вам такое доверю, от чего у вас волосы станут дыбом. Но здесь у самой двери нас могут услышать, идите сюда. Теперь (подносит палец к губам) слушайте! Но полная тайна! Полная тайна! (Наклоняется к нему, как бы собираясь шепнуть на ухо, но вдруг очень громко кричит.) Принц — убийца!
Маринелли. Графиня… Графиня… Вы решительно сошли с ума!
Орсина. Сошла с ума? Ха, ха, ха! (Хохочет во все горло.) Я очень редко, почти никогда не была так довольна состоянием своего рассудка, как сейчас. Поверьте, Маринелли… но пусть это остается между нами. (Тихо.) Принц — убийца! Убийца графа Аппиани! Не разбойники убили его, а сообщники принца, принц убил его!
Маринелли. Как могла вам прийти в голову такая гнусность, как могли вы произнести это?
Орсина. Как? Очень просто. С этой самой Эмилией Галотти, которая сейчас находится у него и жених которой так поспешно должен был убраться на тот свет, — с этой самой Эмилией Галотти сегодня утром на паперти Доминиканского храма принц долго разглагольствовал. Мне это известно, это подглядели мои шпионы. Они также подслушали, о чем он говорил с ней. Ну, милостивый государь? В своем ли я рассудке? Мне кажется, я еще умею связывать вещи, связанные между собой. Или тут тоже только совпадение? И это, по-вашему, не больше чем случайность? О Маринелли, если это только так, то вам столь же мало понятна низость людская, как и пути провидения.
Маринелли. Графиня, вы договоритесь до беды…
Орсина. Если дам всему этому огласку? Тем лучше, тем лучше! Завтра я закричу об этом на рыночной площади, и тот, кто станет возражать — да, возражать, — тот сообщник убийцы. Прощайте. (Направляется к выходу, но в дверях встречает старого Галотти, который поспешно входит.)
