Принц. Ну, конечно, ему следовало понимать шутки.
Маринелли. Тогда Анжело пришел в ярость и отомстил за смерть своего товарища.
Принц. Еще бы, это вполне естественно.
Маринелли. Он получил от меня достаточно строгое внушение.
Принц. Внушение! Какая дружба! Предупредите его, чтобы он больше не появлялся в моих владениях. Мое внушение может оказаться не столь дружеским.
Маринелли. Превосходно! Я и Анжело, умысел и случай — оказывается, все это одно и то же. Хотя и было оговорено заранее, заранее было обещано, что никакой несчастный случай, который может произойти при этом, не будет поставлен мне в вину.
Принц. Который может произойти… говорите вы? Или, вернее, должен был произойти?
Маринелли. Все лучше и лучше! Все же, ваша светлость, прежде чем вы мне прямо выскажете, за кого вы меня принимаете, я приведу один довод! Смерть графа мне далеко не безразлична. Я его вызвал на дуэль, он должен был дать мне удовлетворение, а он покинул этот мир, не рассчитавшись со мной, и от этого страдает моя честь. Пусть при любых других обстоятельствах я бы заслуживал подозрения, которое вы против меня имеете, но неужели я его заслуживаю и при этих? (С напускной горечью.) Кто может так думать обо мне?
Принц(уступая). Ну, хорошо, хорошо!
Маринелли. О, будь он жив еще! О, будь он жив! Всем, всем на свете пожертвовал бы я тогда (с горечью), даже милостью принца — этой неоценимой милостью, которою нельзя шутить, — я поступился бы и ею.
Принц. Я понимаю. Ну, ладно, ладно. Его смерть случайность, чистая случайность. Вы утверждаете это, а я этому верю. Но кто еще вам поверит? Мать? Эмилия? Весь свет?
Маринелли(холодно). Едва ли.
Принц. А если этому не поверят, чему тогда будут верить? Вы пожимаете плечами? Меня будут считать убийцей, а вашего Анжело орудием убийства.
Маринелли(еще холоднее). Весьма возможно.
Принц. Меня! Меня самого! Или с этого часа я должен отказаться от всех видов на Эмилию…
Маринелли(совершенно равнодушно). Что вам пришлось бы сделать и в том случае, если бы граф остался жив.
Принц(гневно, но тотчас же овладевая собой). Маринелли! Не советую приводить меня в ярость. Пусть будет так! Так и есть на самом деле! Ведь вы хотите сказать, что смерть графа для меня счастье — величайшее счастье, какое могло встретиться на моем пути, единственное счастье, которое способно послужить моей любви. А если так — то не все ли равно, как это произошло. Одним графом больше или меньше на свете, подумаешь. Так ли я понял вас? Ну, хорошо! Я тоже не останавливаюсь перед небольшим преступлением. Но, милый друг, преступление это должно быть небольшим и тайным — маленькое спасительное преступление. А наше, видите ли, не оказалось ни тайным, ни спасительным. Оно, правда, очистило мне дорогу, но в то же время и преградило ее. Каждый может свалить его на нашу голову — лучше бы мы ничего не затевали. А ведь все дело в ваших мудрых, поразительных действиях.
