Драмы. Басни в прозе | страница 167

Маринелли. Гм! Гм!

Аппиани. Что вам угодно еще?

Маринелли. Я полагал, что в таком случае отложить церемонию до вашего возвращения еще менее затруднительно.

Аппиани. Церемонию? Только лишь церемонию?

Маринелли. Добрые родители не посмотрят на это так строго.

Аппиани. Добрые родители?

Маринелли. А Эмилия уж тем более останется вашей.

Аппиани. Тем более? Вы со своими «тем более» — тем более совершеннейшая обезьяна.

Маринелли. Это вы говорите мне, граф?

Аппиани. А почему бы и нет?

Маринелли. Черт побери! Мы поговорим еще!

Аппиани. Ба! Обезьяна, правда, зла, но…

Маринелли. Проклятие! Граф, я требую удовлетворения.

Аппиани. Это разумеется само собой.

Маринелли. И потребовал бы его немедленно, но не хочу портить сегодняшнего дня счастливому жениху.

Аппиани. Какое добросердечное существо! Нет же! (Хватает его за руку.) В Масса я сегодня, разумеется, не позволю себя отправить, но для прогулки с вами у меня хватит времени. Идемте! Идемте!

Маринелли(вырывается и уходит). Терпение, граф, только терпение!

Аппиани. Убирайся, негодяй! Мне это пошло на пользу. Кровь моя пришла в волнение, я чувствую себя иначе и лучше.

Клавдия(входит поспешно, в тревоге). Боже! Граф, я слышала бурную ссору — лицо ваше пылает, что случилось?

Аппиани. Ничего, сударыня, ровно ничего. Камергер Маринелли оказал мне небольшую услугу. Он избавил меня от визита к принцу.

Клавдия. В самом деле?

Аппиани. Значит, мы можем выехать еще раньше. Я пойду потороплю своих людей и тотчас же вернусь; меж тем и Эмилия будет готова.

Клавдия. Могу я быть спокойна, граф?

Аппиани. Вполне, сударыня.

Маринелли. Все напрасно, он отверг предложенную ему честь с величайшим презрением.

Принц. Тем дело и кончилось? Значит, все это совершится? Значит, Эмилия еще сегодня будет принадлежать ему?

Маринелли. По всей видимости.

Принц. Я так надеялся на вашу выдумку! Кто может знать, как неловко вы при этом действовали. Если совет глупца вдруг и окажется удачным, то выполнять его должен непременно умный человек. Мне следовало помнить об этом.

Маринелли. Вот меня и наградили!

Принц. За что же награждать?

Маринелли. За то, что я готов был рискнуть даже жизнью. Когда я увидел, что ни убеждения, ни насмешки не могут заставить графа променять свою любовь на почести, я попытался вывести его из себя. Я наговорил ему таких вещей, которые заставили его забыться. Он начал осыпать меня оскорблениями, и я потребовал удовлетворения, потребовал его немедленно, здесь же, не сходя с места. Я думал так: или он убьет меня, или я его. Если я убью его — значит, поле битвы останется за нами. Если же он меня — ну что ж! Ему, во всяком случае, придется бежать