Совсем рядом фонтанами взлетела земля, комочки хлестнули по лицу. Старлей отмахнулся нелепо рукой, не понимая – куда бежать. Все вокруг страшно и совершенно изменилось, не было ни одного ориентира, к которому можно было прицепиться, засыпанная каким-то мусором, раскуроченная земля, на которой и травы-то толком не осталось, исчезнувшая опушка леса – только торчали обрубленные шпыньки, раньше бывшие кустами и деревцами, обломанные деревья и какой-то мусор. И не видно ничего в этом проклятущем дыму, в котором и какие-то горящие листочки бумаги порхают. Крики, вой, стон, матерщина, мечущиеся, словно курицы с отрубленной головой, расхристанные обезумевшие люди.
Впереди и слева что-то разгоралось видным даже сквозь вонючий дым рыжим злым пламенем. Особо в медсанбате гореть так было нечему, кроме как грузовикам. Значит оттуда и плясать. Перхая и кашляя, Берестов ломанулся туда, чуть не угодил под танк, выпрыгнувший из полумрака и тут же умчавшийся. Танк был наш, облеплен людьми, на броне сидело и цеплялось за поручни несколько забинтованных бойцов. Один из них что-то крикнул, широко разинув рот, отскочившему старлею, но тот ни черта не понял. Кинулся дальше. Перепрыгнул через чье-то раздавленное гусеницами тело, упрямо пробиваясь к огню. Еще комья мяса, грязного, в листьях. Огонь. Точно – грузовики горят. Раскуроченные, непохожие на себя, но колесо горящее помогло и вонь жженой резины. Значит тут где-то приемно-сортировочное, хирургия – за ним. Разломанные ящики. Расщепленные ветки. Двуногая табуретка. Окровавленные бинты. Блестящие помятые биксы, лежащие открытыми вопреки всем уставам и правилам прямо на земле. Россыпь неприлично сверкающих хирургических инструментов. Снизу кто-то схватил за ногу, механически вырвался не глядя, потому как впереди торчала в дыму станина перевернутого операционного стола. Жену увидел чуть позже, она лежала ничком вперекрест на раненом пациенте, который хрипел и пускал носом кровавые пузыри. Подхватил грузное и податливое тело под мышки, перевернул. Вроде ран нет. Глаза закрыты, только щека немножко в земле. Растерянно обернулся вокруг, надеясь увидеть кого-нибудь, кто может помочь. Куда там! Глаза слезились, кашель драл легкие и гортань. Аккуратно похлопал жену по щекам, надеясь, что придет в себя. Без толку. Вспомнил, что в лес бежали белые халаты. Хекнув, взвалил ее на плечо и побежал как мог, удивляясь, насколько она в бесчувствии тяжелее. Тошнило от вони горелого тола. В лесу стало дышать чуточку получше, а потом обрадовался, увидев стоящую на четвереньках и тяжело блюющую терапевта Потапову.
