- Ну, конечно! - охотно согласился Гершанович.
- Интересно, - говорил офицер, - в мозгу ли у вас останется пуля или пробьет в лоб и выйдет в восьмого? У этих мушкетов жесткий огонь, но их пробойная сила неизвестна...
- Это интересно, - сказал Гершанович, - мы с вами это узнаем, - и подумал про офицера, что он глупый человек; затем конвойный солдат увел узника.
5
В общей камере, населенной будущими покойниками, шла обычная жизнь: люди чинили одежду, беседовали, спали или размышляли о том, какая у них есть жизнь и какая она должна быть по мировой правде. Камера не имела окон; круглые сутки в ней горела маленькая керосиновая лампа, и только вновь прибывший заключенный мог сказать время, но вскоре время опять забывали, о нем спорили, и никому не известно было достоверно - день или ночь идет на свете, а это всех интересовало.
Гершанович нашел себе место на полу и лег отдохнуть; его беспокоила теперь мысль - кто будет восьмым на расстреле; ему, этому восьмому, обеспечено верное спасение, если восьмой не окажется трусом или глупым человеком. "Плохо, - думал Гершанович. - Его пуля ударит слабо, если меня она убьет, - ну она кость ему может повредить, только и всего, - а он подумает, что его убило, и умрет от страха и сознания".
Прошло немного времени; Гершанович еще не успел отдохнуть, но всей камере уже велели выходить. Гершанович этого ожидал; он знал по первому разу, что немцы долго не содержат назначенных к смерти, чтобы не кормить их и не поить и вообще не думать о них, тратя напрасно размышление.
Второй раз в жизни опускался Гершанович по тем же темным каменным ступеням на смерть в подземелье. Он не узнал среди своих товарищей, шедших с ним на гибель, ни одного знакомого лица, и по их словам он догадался, что этих людей недавно привезли из Польши.
Ефрейтор сосчитал восемь человек, и в их числе Гершановича, шедшего вторым, а прочих оставил на лестнице.
В подвале светил робкий свет одинокой свечи, и возле света стоял тот офицер, который допрашивал Гершановича. Офицер, любитель оружия, рассматривал какую-то укороченную винтовку. "Все выгадывают на пользе, экономике, - рассудил Гершанович. - А нам экономить нельзя, пусть две пули на каждого немца придется, и то будет доход!"
Ефрейтор начал устанавливать заключенных в затылок.
- Я седьмой! - загодя напомнил Гершанович.
- Первым не хочешь умирать? - спросил ефрейтор. - Перехитрить нас хочешь? Умирай седьмым, по льготе, положи себе кирпич под ноги, у тебя роста не хватает.
