Горький укрепил в молодом авторе его самозабвенную, жаркую влюбленность в литературу, в писательство. Особенно заботливо, чутко, тактично поддерживал Горький попытки молодых литераторов отобразить новую, величественную революционную эпоху. Среди очерков и рассказов, которые Федин принес ему, Горький особо выделил рассказ «Дядя Кисель» — одно из тех «зернышек», из которых впоследствии вырастет роман «Города и годы».
Новая литература, рассказавшая миру об огненных годах революции, только-только начиналась. «Города и годы» — один из самых первых романов, по праву стоящий в ряду таких произведений, как «Чапаев», «Железный поток», «Разгром», «Барсуки», «Бронепоезд 14–69»… Эпос революции только создается. Путей еще никто не знает — новое талантливое произведение нередко открывает свою дорогу в искусстве. Все дышит безудержным новаторством.
В этой атмосфере и создавались «Города и годы» — роман, в котором играет, пенится, не чувствует никаких препон сила молодого таланта. Роман, обращенный к душе читателя, который сам должен был творчески восполнить недосказанное. Роман эпический и в то же время резко субъективно окрашенный, — некий своеобразный лирический эпос.
Русская революция тут представала как явление мирового порядка, как выстраданные искания всего человечества, прошедшего сквозь кошмары и ужас мировой войны… «Склеить людей в человечество» — вот чем озабочены герои романа, вот проблема проблем… В сущности, одна из центральных проблем современности — революционная человечность, революционный гуманизм.
От вступления, являющегося эпилогом, до последней главы романа проходит противостояние двух фигур: Андрея Старцова и Курта Вана.
«— Значит, самое большое в твоей жизни за эти годы — любовь?
Андрей сказал:
— Да.
И, погодя опять несколько минут, в застывшей ночи, в темноте произнес Курт:
«А в моей — ненависть».
Вот так — без компромиссов. Или-или! Кто не с нами, тот против нас, Курт резко осуждает своего друга:
«Кровь, кровь — вот что тебя пугает. И эта вечная опаска, что зло рождает зло. А что ты можешь мне предложить взамен ела? Из меня тянут жилы по ниточке, без остановки всю жизнь. И мне же предлагают строить эту мою жизнь на добре, потому что зло рождает зло. Откуда мне взять добро, если кругом зло? Докажи мне, что этим нельзя добиться добра». А что ответить на это Андрею? Чем в жизни победить зло? И ведь пример собственной, Андрея, жизни подводит всему спору трагический итог: сделанное им «добро» оборачивается предательством, торжеством все того же зла.
