по словам Джейка, отлично выполняла свою работу,
— Да, я рада, что мы наконец-то встретились. Эта свадьба может быть самой
крупной, из тех, которые мне довелось организовывать, — к моему лицу была приклеена
многоваттная улыбка. Чейз называла ее «улыбка джокера», но именно ее я надевала в
неудобных ситуациях.
Появился наш официант и рассказал нам о фирменных блюдах. Правда его
внимание, даже когда пришла моя очередь заказывать себе напиток, было больше
сосредоточено на Сандрин, чем на мне. Если бы я рассердилась, он бы этого даже не
заметил.
— СколькО свадьбА ты организовать? — спросила она, когда наш официант ушёл.
Я подсчитала в уме. Свадьбы были любимым видом мероприятий,
организовываемых нами, но на самом деле их количество даже примерно не
соответствовало моим желаниям.
— Я бы сказала около пятидесяти.
— Ah, c'est bon! (пер. с французского - Ах, как хорошо), — Сандрин прижала два
изящных пальчика к пухлым губам. — Так ты тепЕрь специалИст.
— Специалист? — я усмехнулась. — Вообще-то нет. Ну...может только чуть-чуть.
— Mais, это не важнО. Джейкоб думать, что ты лучшАя и я верить ему, — передо
мной промелькнула ее улыбка, и я практически была выведена из строя видом в высшей
степени белых рядов жемчуга. Так что нет, никаких кривых, желтых зубов. Проклятье!
После того, как официант принёс наши напитки и принял заказы (и перестал
мысленно раздевать Сандрин), я вытащила из сумки iPad, чтобы показать ей некоторые
имеющиеся у меня идеи. У неё не было никаких предпочтений о теме или месте
проведения мероприятия, за исключением того, что оно должно было быть сказочным и
по-настоящему незабываемым. Я не могла не задаться вопросом, что по этому поводу
чувствует Джейк. Когда наши отношения стали серьёзными, я воображала себе
прекрасную свадьбу, но ничего грандиозного. Он не был таким типом мужчины. Он не
любил красоваться... разве что отношения с Сандрин изменили его идеалы.
Один важный фактор имел огромное значение, так что я задала вопрос:
— Пока не забыла, вы выбрали дату?
— Oui! — оживилась она, сцепив руки. Меня тут же ослепило бриллиантом
изумрудной огранки в пять каратов на ее помолвочном кольце, красовавшемся на
безымянном пальце. Мои колени ослабли, рот приоткрылся, и я почти выплюнула свой
напиток. — ДвадАть четвертОе авгУст, — объявила она, махнув рукой в воздухе.
