– Ты, корова, лучше сеструхе помоги убрать тут всё по-быстрому. Не могут же приличные люди сидеть в такой срани и дряни, а?
За дальним столом дружно заржали, взметнулось вверх горлышко длинной коньячной бутылки. Кореец сказал что-то второй официантке и ушел в служебную дверь.
– Погоди-ка, погоди-ка... – «Белорус» приподнялся на стуле, глянул на дальний стол поверх спин и затылков.
– Липицкий, Липа, мать твою! А я думал, кто это гуляет?
Мужик в пиджаке тоже привстал, высунул над кругом светлую маловолосую голову.
– Сергеич, Валя, отец родной! Какими судьбами!
«Белорус», раскинув руки, пошел обниматься и целоваться. Его втиснули за стол, подали фужер коньяку, он махал оттуда рукой Кротову, делал обиженное лицо, но Кротов улыбался, прижимая ладонь к сердцу и мотая головой: не стоит, спасибо. Некто грузный в полу-расстегнутой на волосатом пузе рубашке принес и поставил перед Кротовым фужер с коньяком, подмигнул ему и вернулся, заткнул собой дыру в потном и дымном телесном ограждении. Официантка поднялась в углу с метелкой и совком в руках, ей сунули за вырез кофточки бумажку и шлепнули по заднице.
– Позови хозяина, – в спину приказал ей Липицкий.
– Валюша, дорогой, где ты был раньше, мы здесь уже гудим неделю!..
Кротов поел в одиночестве. Острая пряная еда требовала новой порции пива, но официантки не появлялись, и Кротов, помедлив с минуту, взял не тронутый «белорусом» бокал. Пепельницы на столике не было, но за дальним столом курили вовсю, и Кротов тоже закурил, стряхивая пепел в салатную чашечку. От скуки он развернул меню. Написано по-русски, цены – в долларах. Он принялся механически считать, во сколько обойдется им с «белорусом» это корейское приключение. Бокал пива – восемь долларов, не слабо... Гребешки – двадцать семь, офигеть можно. На круг выходило больше ста семидесяти баксов, почти «лимон» в рублях.
За дальним столом уже пели.
Кротов сидел у входа. Время от времени в ресторанчик заглядывали постояльцы, но вид, звук и запах компании в дальнем углу отшибал охоту столоваться. «Ничего, – подумал Кротов, – эти ребята за всю гостиницу отработают – напьют, набьют и наедят».
Из служебной двери появился кореец, уже без поварской шапочки, прошел в дальний угол и наклонился к плечу «белоруса». Багровый от коньяка Валентин Сергеевич слегка толкнул корейца в плечо, мол, всё в порядке, свободен, но тот быстрым движением перехватил запястье «белорусовой» руки, подчеркнуто медленно опустил ее на стол, после чего разжал пальцы, вытянул руки по швам и поклонился.
