Слесаренко опять и опять дивился противоречивости людского мыслеустройства: он всегда честно признавался сам себе в ошибках и неудачах, но не терпел и обижался, когда ему об этом говорили другие.
– Что с людьми делается... – Виктор Александрович покрутился на сиденье, выуживая из тесного кармана сигареты.
– Мы сажаем яйца в землю, – произнес Кулагин, - и надеемся, что из них вырастут цыплята.
– Сам придумал? – спросил Виктор Александрович.
– Нет, в одной книжке вычитал. Хорошая мысль. Как раз про наше время: все через жопу делается.
– Ну у тебя-то, похоже, все делается нормально.
– Тоже по-разному. Но не жалуюсь. По крайней мере, на скуку не жалуюсь.
– Я тоже, – сказал Слесаренко.
За время его неприсутствия Сургут разросся и сросся: стоявшие ранее островками микрорайоны строителей, нефтяников, энергетиков теперь сблизились и сомкнулись в один большой город. Виктор Александрович наблюдал и оценивал его из машины, и ему нравилось, что город получился просторный, не тесный, много воздуха, есть перспектива. Было приятно, что вся эта махина начиналась с него, и немного жаль, что без него завершалась. И он уже не чувствовал себя здесь хозяином – так, приезжим дальним родственником. Вот и квартира была уже не его, даже при старой знакомой мебели. И коллектив был тоже не его. «При мне с пенсионерами так по-скотски не поступили бы», – подумал Виктор Александрович, и эта мысль была ему уютна.
Подъехали к гостинице. Кулагин дал ему номер телефона в машине, Виктор Александрович записал его на пачке сигарет, Колюнчик глянул косо: «Потеряешь ведь!». Сговорились, что Слесаренко позвонит, как только раскрутится с делами в мэрии.
Когда Виктор Александрович брал ключи от номера у дежурной, за спиной раздался голос журналиста Ефремова:
– Ну и куда же вы пропали, уважаемый?
Они вместе вошли в лифт, Виктор Александрович нажал кнопку своего этажа. Ефремов ничего нажимать не стал, что не очень обрадовало Слесаренко: «Вот ведь приклеился...». Ефремов непрерывно щебетал свои восторги по Сургуту: подумать только, какой городище сбахали за тридцать лет, глазам бы не поверил!.. «У, штучка столичная!.. Не знают страны москвичи». Вспомнилось, как в середине семидесятых к ним в управление приехали финские строители по обмену опытом – с керосинками, сухим пайком на месяц и арктическими палатками с химподогревом. Над ними смеялись: да, зима, но в город же ехали, или не знали? Финны смущались: да, читали, видели фото, но думали, что «пропаганда советской прессы»... Весь этот скарб пригодился лишь однажды, когда перед улетом вывозили гостей «на природу», на берег незамерзающего грэсовского водохранилища, где всласть попили русской водки в финских палатках под безвкусные разогретые концентраты.
