– А вы меня с Вайнбергом не путайте, – повысил голос Виктор Александрович. – Вайнберг за свое отвечает, а я за свое. Зачем звали? – добавил он, переведя взгляд на Харитонова.
От костров, от дальних сторон насыпи к ним подходили люди, кольцом охватывая стол и противостоящих.
– Мы тебя не знаем, начальник. – Загорелый повел головой налево и направо, как бы разбрасывая перед собой колючую проволоку отторжения. – Ты вообще откуда взялся здесь у нас?
– Из Тюмени, – сказал Виктор Александрович. – А ты откуда?
– Я-то отсюда. Мы все – отсюда. Это вы с Вайнбергами понаехали... Ты чего приехал-то? Чего тебе в Тюмени не сиделось? Тоже захотелось нашей нефтью торговать?
– Давайте по существу и без оскорблений, товарищи!
– Харитонов тоже посмотрел налево и направо строгими глазами, и в кольце крикнули: «Вайнберга давай, Вайнберга!».
– Нет, – сказал мужик в рубашке, – пусть ответит.
– Помолчите, Зырянов! – коротко рявкнул полковник. – На вас уже уголовное дело заведено, знаете?
– Это вы можете, это у вас быстро, – загорелый позэковски убрал руки за спину. – Давай, цепляй, начальник, это тебе не воров ловить, это просто – вот он я.
Слесаренко полуобернулся к Кротову; первый его зам ковырял песок носком черного ботинка. И внезапно Виктору Александровичу стало абсолютно все равно, что и как тут будет дальше.
– Ты хочешь знать, – сказал он загорелому, – почему я сюда приехал?
– Хочу, – сказал загорелый.
– Потому что предложили работу.
– А в Тюмени что, с работы туранули?
– Нет, не туранули.
– Тогда какого хрена?
– Ну ладно вам, Зырянов, – поморщился депутат, – не уводите в сторону вопрос. – Уголки воротника неновой и несвежей рубашки Харитонова топорщились гвардейскими усами, и депутат приминал их время от времени длинным пальцем.
Минуту, – сказал Слесаренко. – Я тебе отвечу.
– Ну, отвечай, – усмехнулся загорелый.
– У меня в Тюмени жена умерла.
– Когда? – само собою вырвалось у загорелого.
– Полгода назад. Нет, уже чуть больше.
– Извини, мужик, – сказал Зырянов. – Я врубился, извини.
– Послушайте, давайте сядем и поговорим спокойно! – воскликнул Харитонов, жестом тамады приглашая всех к столу.
Виктор Александрович уловил справа за плечом неясное движение чего-то темного и с блеском, повернул голову и едва не уткнулся носом в объектив телекамеры, тут же шарахнувшейся от него. «Уже снимают? Уже успел Лузгин? Какого черта все это?». Он увидел, как настороженно раскрылся и захлопнулся свободный от видоискателя глаз телеоператора.
