Нельзя сказать, что жизнь и проблемы в новом городе были совершенно ему не знакомы, в противном случае он никогда не согласился бы на предложение Воронцова переехать сюда из Тюмени и стать первым заместителем городского «головы». До Тюмени он много лет жил и работал в Сургуте – знаменитом на всю страну нефтяном городе с двухсоттысячным населением, годами спорившем с не менее знаменитым и людным Нижневартовском за право именоваться нефтяной столицей Западной Сибири, – и ведал, что на Севере почем. Но все решило, конечно, не это и даже не опыт аппаратной работы во властных структурах последних десяти с лишним лет.
И вот теперь его начальник лежал в больничной палате, и Виктор Александрович в силу должности и закона остался в этом городе, как принято было говорить, «на хозяйстве». Каждый день ему докладывали о состоянии Воронцова, и он уже привык к этим сообщениям – одинаковым и безнадежным, – крутился в бесконечном колесе больших и малых городских забот, соблюдая неизбежный бюрократический ритуал повседневной жизни, и совсем уже не думал, как, когда и чем это должно было закончиться, когда однажды к нему пришел некто Молохов, председатель городской избирательной комиссии, которого Слесаренко если и видел раньше, то мельком, на больших «совещаловках», и даже не помнил по имени-отчеству, и сказал: «Надо принимать решение». Виктор Александрович врубился не сразу, а когда дошло, едва не закричал на Молохова: «Какие выборы? Он еще жив!». Молохов сочувственно вздохнул и принялся выкладывать на стол перед Слесаренко одну за другой разрозненные или сколотые степлером бумаги: заключение врачей, выдержки из городского устава и закона о выборах, протокол заседания городской избирательной комиссии, инструктивное письмо из комиссии окружной, справки юристов о трактовках тех или иных пунктов выборного законодательства, протокол заседания городской Думы, особое мнение трех ее депутатов из одиннадцати... «И давно вы над этим работаете?» – спросил Слесаренко. «Сразу, как только врачи дали понять, что...». Глядя на скромно-сдержанного Молохова, он вдруг подумал о Воронцове: какой молодец! Самого нет, но аппаратные колесики крутятся; значит, сумел поставить дело в городе. «Хорошо, – сказал он вслух. – Какова дальнейшая процедура?». Молохов еще раз вздохнул и принялся доставать из папки новые бумаги.
В соответствии с местным законом выборы должны были состояться через четыре месяца, и все это время Слесаренко обязан был исполнять функции городского мэра. О собственном участии в этих выборах у Виктора Александровича тогда и мысли не было, в этом он мог поклясться с чистою душой. Вопрос был в другом: как прожить эти четыре месяца? Просто дотянуть до срока и потом сдать дела вновь избранному мэру? Или действительно поработать настоящим мэром эти отпущенные ему судьбой сто двадцать дней?
