Дидько подхватил меня под локоток и медленно повел к выходу.
– Вы не удивляйтесь, Андрей Григорьевич, я все знаю, что в этих стенах делается. У меня по линии матери домовые были. Но не в этом дело… Все же… как?
Некоторое время я молчал, но потом заправил за ухо прядь волос. Дидько остановился как вкопанный. Тихо присвистнул.
– Вот это да!
Я кивнул, некоторое время молчал, собираясь с духом и ругая себя, что попался не хуже пакостников-студентов.
Дидько тем не менее был крайне озадачен.
– Быть не может. По уставу нельзя ж в университете не местным работать!
Правду говорить не хотелось, но лгать не стоило точно. Поэтому пришлось отвести взгляд от пошарпанных стен и тихо признаться:
– Мой приемный отец – чугайстр. Настоящие родители погибли, а он – воспитал. Я вырос в Ивано-Франковске. Поэтому не совсем уж… чужак. Вот папа и походатайствовал. А так… вряд ли бы взяли.
Дидько некоторое время обдумывал мои слова.
– А отец ваш… не Григорий Любомирович, часом?
Я с удивлением посмотрел на него:
– Он самый. Откуда вы знаете?
Дидько усмехнулся:
– Я всех основателей ПНУМа знаю, Андрей.
Пока я соображал, что к чему и насколько же я влип, Дидько задал еще один вопрос:
– Кстати, а почему Александре-то не сдал этих балбесов?
Я уставился в пол, чувствуя, что, будь постеснительнее, покраснел бы до тех самых острых кончиков ушей. Однако выпрямился и улыбнулся:
– Ну-у-у-у, понимаете, такого приятного знакомства с коллегой у меня еще никогда не было. А после него не грех и развить отношения дальше. Деловые, разумеется.
Глава 2
Студентка под покровительством
Павел Константинович Вий-Совяцкий предпочитал прогулки пешком. По университету. Шел степенно и неторопливо, сложив руки за спиной. Из-за поворота сначала появлялся значительный живот и уж потом – все остальное. Шел немного вразвалочку, наблюдая из-под полуприкрытых век за студентами и преподавателями. И те, и другие невольно вытягивались по струнке, когда ректор проходил мимо.
– Ой. – Дина попятилась к стене. – Павел Константинович, здрасте!
Я поднял голову от ее практической работы, хмуро глянул вперед и встретился с невыразительным взглядом голубых глаз. Впрочем, невыразительность – не совсем подходящее слово. По спине пробежал холодок. Вий-Совяцкий умел видеть насквозь.
– Помогаете студентке? – спросил он и, заметив мой кивок, продолжил: – Похвально, Андрей Григорьевич. После этой пары жду вас у себя.
Не дожидаясь реакции, медленно пошел дальше, величественно отвечая на приветствия студентов. Я мысленно выругался. Как всегда, совсем в неподходящий момент. А ведь Сашка хотела показать мне лаборатории злыдней. Эх, нет в жизни счастья. Я снова уткнулся в практическую работу.
