Н – заставляла нас верить, что вторая секунда будет. Н – означала «Надежда».
Н – была надеждой.
А до появления Н1, Н2, Н3, Н4 был Я.
Кроме меня существовала масса народу, но в первую очередь, с моей точки зрения, был я. Среднестатистический гражданин, которого угораздило родиться в страшное время, точнее – время рождения-то было солнечным, но едва я успел достичь половозрелости, как все изменилось.
Терпение!
За пару месяцев до глобальных изменений, спустя тройку суток после двадцатилетия, я вдруг оказался восьмичасовым человеком.
Совсем другим человеком.
Ранее я спал до десяти, ни минутой более, ни минутой менее. Потом почувствовал, что жизни осталось мало и надо протянуть ее поблагоразумнее, и стал спать до восьми. Было трудно, сменилась пара будильников, прежде чем я сумел это сделать.
Но сумел.
Признаюсь, в то время человечеству жить было очень скучно.
Все было слишком известно, слишком упорядоченно, слишком хорошо.
Шаблонно.
До того, что иногда я начинал кричать, срывая с себя одежду, сдирая часы, рвя цепи, казалось мне, стягивающие мое существо, давящие на него.
Меня рвало, я бился в припадках.
Мне было скучно.
В голову пришла идея: скуку жизни гораздо легче переносить вдвоем.
Я уловил отягчающий нюанс одиночества.
Но вовсе не потому я как-то встал в семь утра, почистил зубы, полистал телевизор и пришел к выводу, что мне будет чуть менее тоскливо, если я позавтракаю вне дома.
К примеру, в кафе. Оно размещалось напротив моего дома.
Мой дом.
Вы еще не знаете, что я имею в виду, говоря о своем доме.
Он не похож на дома, к которым привыкли вы, он гораздо больше. Людей к тому времени было так много, что проблемы урбанизации требовали радикальных мер. Из своего окна, глядя далеко вниз (!), я видел облака, глядя налево – видел сотни тысяч крохотных окон в чьи-то крохотные жизни.
Я никогда не знал соседей.
Самоубийцы (их тоже прибавилось), расставаясь с жизнью, познавали, что значит быть птицей.
Облака выглядят очень доверительно.
Они манят вне зависимости от того, как ты видишь их – снизу или сверху. Когда я читал сводки самоубийств в местной газете, меня интересовал вопрос: сколько из тех, кто решился, успевали передумать, прежде чем долететь до земли? Наверное, прыгать в облака гораздо легче, чем когда ты видишь далеко внизу черный асфальт. Кстати, газеты наши вам напомнили бы рулоны туалетной бумаги. Новостей было так много, что газеты продавались в рулонах.
Я очень долго ехал в лифте, затем очень долго переходил дорогу, потому что в подземном переходе делали ремонт и там было тяжело дышать.
