Все стихло так же внезапно, как и началось.
На несколько мгновений сделалось неестественно тихо.
Крышка гроба стала открываться.
Дженет вскрикнула.
Затем она увидела улыбающееся лицо Ганса.
Он отбросил крышку, и она с гулким стуком упала на пол. Он стал выбираться, широко улыбаясь. На нем была расстегнутая на груди спецовка, рабочие штаны и грубые ботинки.
Дженет стояла и смотрела на него, потеряв дар речи, ощущая, как ужас сменяется восторгом. Он был еще красивее, чем ей запомнилось. Высокий, мощный и дьявольски прекрасный.
Он встал рядом и был значительно выше ее.
– Мой чудесный ангел, – сказал он. – Ты здесь! Ты приехала! Ты действительно приехала!
– Ты думал, я не решусь?
– Мой храбрый ангел, – говорил он. – Мой храбрый английский ангел.
Он обхватил ее сильными руками и крепко прижал к себе – так крепко, что она ощущала все выступы и впадины его тела. А потом он ее поцеловал. Дыхание было сладким, с примесью табака, чеснока и пива, это был тот вкус мужчины, который она помнила и любила.
Дженет ответила, поцеловала его жадно, страстно, глубоко, языки их то находили, то теряли друг друга.
Наконец она оторвалась от него, тяжело дыша, и они стояли лицом к лицу, глядя в глаза друг другу.
– Итак? – произнес он. – Нас ждет работала?
Дженет опустила руку, провела по его брюкам и сжала пальцы.
– Да, – улыбнулась она, чувствуя, как Ганс резко выдохнул.
– Но сначала надо поработать. – Он усмехнулся.
– Сначала надо заняться любовью.
– Ах ты, маленькая шалунья.
– Ты меня накажешь?
– Ну, посмотрим, да? А ты была плохой девочкой? Ты очень плохо себя вела?
Она гордо кивнула и отступила на шаг.
– Очень-очень, – ответила она, по-детски сунув в рот палец.
– Расскажешь?
– Я покажу.
Он широко улыбнулся:
– Подгони машину, а я все подготовлю.
Через пять минут Дженет остановила машину у выхода в торце крематория и посмотрела на зеленые двери лифта. Заглушив мотор, она выбралась наружу, и в этот момент двери разъехались и появился Ганс с гробом на тележке. У него было странное выражение лица, он впился в Дженет глазами так, что ей внезапно стало не по себе.
Она перевела взгляд на гроб, потом опять на Ганса. Затем опять на гроб.
Неужели она жестоко ошиблась? Она здесь одна, все мосты сожжены, а следы заметены. Неужели попалась в ловушку?
Никому дома в Истбурне не было известно, куда она уехала. Никому в целом мире. Кроме Ганса. Тьма сгущается над крематорием, а она стоит напротив него и смотрит на открытый гроб.
