— Спасибо, Даллас! Веселье продолжается! — крикнул Кочевник в микрофон.
Берк бросила барабанные палочки в толпу обожателей, и группа «The Five» ушла со сцены, освобождая место следующей, а работники клуба унесли аппаратуру туда, где она хранится.
В артистической за сценой они пробыли всего несколько минут, заглатывая воду из бутылок и расхватывая с тарелки сырые овощи и три пиццы-пеперони — одна без сыра. Тут подошел Джордж.
— Классно выступили, парни, просто классно! — сказал он. Он никогда не произносил таких слов, если думал иначе. — Джон, слушай, тут с тобой говорить хотят.
— Потом, — ответил Кочевник, устраиваясь на складном стуле с пиццей без сыра в зубах.
— Ну да… я сказал, что ты устал, но он говорит, что ему уезжать надо. Проехал двести миль, только чтобы тебя увидеть, говорит. Просит тебя подписать шесть дисков и четыре футболки.
— Потом, — повторил Кочевник. Джордж не уходил. Кочевник нахмурился. — Слушай, отстань! Дай передохнуть!
— Шесть дисков, четыре футболки, — повторил Джордж. — Это недолго.
— Тащи его сюда, если ему так загорелось. Мы все подпишем.
— Уже просил. Он говорит, что ты должен к нему выйти и что ему нужен именно ты.
— Странный какой-то тип, — заметил Майкл. Он сидел, закинув ноги на стол с пиццей. — Непонятный.
— Я никому ничего не должен, — заявил Кочевник Джорджу. — И вообще я сейчас ем. Скажи ему, чтобы подождал.
— Надо выйти, — сказала Ариэль. Она устроилась рядом с Терри, оба на складных стульях, а Берк сидела, ссутулясь, на деревянной скамье, разминая мышцы шеи пальцами. — Может, он фанатскую страничку ведет.
— Я одно могу сказать: это деньги, — добавил Джордж. — И никому из вас не будет вреда, если на секунду выйти из этой пещеры и показаться фанатам.
— Это не на секунду, — напомнил Кочевник. Он понял, что Джордж не уйдет, не добившись какого-то компромисса. — Ладно, — сказал он, сдаваясь и поднимая руки. — Дай мне пять минут.
— Приятно быть популярным, — усмехнулась Берк. — Это наверняка фрик, и у него в постели кукла с твоим лицом.
— Уж кто бы говорил, — ответил ей Майк.
Кочевник вышел из комнаты, вниз по короткой лестнице и в дверь мимо мрачного охранника в черном, в зал клуба, где ходили, разговаривали и пили люди, ожидая следующей группы. Тут же его увидели, узнали, стали ему кричать, салютовать кружками, направили с полдюжины камер сотовых телефонов, начали хлопать по плечу, по ладоням, — все сразу. Какие-то девчонки бросились к нему, улыбаясь до ушей, а их парни отошли чуть назад. Кочевник продолжал идти, хотя дорога перед ним начала сужаться. Вот почему, в частности, он не любил выходить в зону для публики после выступления в больших залах: никогда не знаешь, не попытается ли чья-нибудь подвыпившая подруга схватить тебя за задницу, а ее не менее подвыпивший бойфренд тут же начнет в твою сторону махать кулаками, или какому-нибудь обдолбанному ковбою не понравится, как тебя приветствуют, и он захочет проверить, правда ли ты так крут, как думаешь, или найдется идиот, который решит, что ты украл у него песню, написанную им в мечтах, и пусть и ты, и все вокруг об этом узнают, или прицепится к тебе крепче суперклея какой-нибудь хмырь и начнет рассказывать, как ты классно поешь и что ни у кого другого такого голоса нет, и будь другом, послушай вот этот дома записанный диск, потому что это потрясающе… В общем, никогда не знаешь, что может стрястись. Все это с ним уже бывало — и еще многое другое.
