— Да, знаю, он очень торопился сегодня утром, ему нужно было попасть на станцию, так что он рассказал мне о них в самых общих чертах. Позже он, конечно, сообщит мне все подробности.
Джаган не рискнул сказать больше, опасаясь выдать свое полное неведение.
Братец быстро спросил:
— Вы одобряете его намерения?
— Какие намерения? — спросил с удивлением Джаган.
Ни в чем таком он своего сына и не подозревал. Братец с минуту помолчал, выжидая, пока затихнут зазвеневшие в воздухе голоса школьников, распущенных по домам. У окна с разложенными на подносах сластями, как всегда, остановилась стайка детей.
— Капитан, не разрешай людям собираться у нашего окна. Они мешают уличному движению.
По правде говоря, Джаган меньше всего беспокоился об уличном движении. На Базарной улице движению транспорт а мешало многое — две коровы, принадлежавшие продавцу молока, проводили все свое свободное время на мостовой; был там еще бык-шалопай, который никому особенно не принадлежал и время от времени гонялся в любовной игре за коровами, раскидывая в разные стороны пешеходов, велосипеды и повозки; по краям мостовой, нередко вплоть до самой ее середины, сидели кружком крестьяне, привозившие на рынок зерно и фрукты. Между ними спокойно пробирались велосипедисты, автомобили и повозки, запряженные быками. Никто не жаловался и не роптал, один только Джаган всегда проявлял заботу о транспорте, потому что вид детей у окна со сластями будил в нем чувство беспокойства, а порой и вины. Он предпочел бы, чтобы они из школы расходились прямо по домам, а не смотрели на его сласти голодными глазами. Стоило Джагану ощутить беспокойство, как он тотчас звал капитана и отдавал ему какое-нибудь распоряжение.
Братец наконец понял, что вопрос о «намерениях» взволновал Джагана, и с удовольствием наблюдал за его лицом. Его раздражало, что Джаган так умело избегал разговора о сыне. У него было такое чувство, словно его перестали считать за родственника. Это ему не нравилось, и он обрадовался случаю вернуться к своей прежней роли наперсника.
— Я не хотел говорить с вами об этом специально, но я так рад, что, когда мы встречаемся, мальчик по-прежнему зовет меня «дядей». Конечно, он съездил на другой конец света, но все же дядюшку своего не забыл. Понимаете, я не хотел ему навязываться после того, как он вернулся домой. Знаете, как это бывает: люди меняются, особенно когда поживут за границей. Я слышал, что один чиновник из министерства отвернулся от своих родителей, когда они пришли встречать его на вокзал.
