Воображаемые жизни | страница 21

Говорят, окончив шестнадцать книг своего сочинения, он позвал Кира и прочитал ему. И раб хохотал, кричал во все горло и хлопал в ладоши.

Тут у них родился план осуществить приключения, изображаемые Петронием. Тацит неверно сообщает, что он был arbiter elegantiae[4] при дворе Нерона и завистливый Тигеллин добился для него смертного приговора. И он вовсе не расставался с жизнью в мраморной ванне, как подобает изнеженному человеку, шепча любовные стихи.

Он скрылся вместе с Киром и кончил жизнь, скитаясь по дорогам. Наружность позволяла ему легко менять вид. Кир и Петроний — то один, то другой — несли небольшую кожаную суму с пожитками и с динариями. Спали под открытым небом у могильных насыпей и видели по ночам, как печально светят лампады надгробных памятников. Пищей был кислый хлеб и размякшие оливы. Неизвестно, приходилось ли им воровать. Бывали странствующими колдунами, деревенскими фокусниками, товарищами бродячих солдат.

Петроний утратил искусство писателя с тех пор, как зажил им самим выдуманной жизнью.

У них были молодые друзья, ими любимые, которые потом изменили и бросили их у городских ворот, обобрав до последнего асса. Они участвовали в попойках беглых гладиаторов. Были цирюльниками и прислужниками в банях. Несколько месяцев питались жертвенным хлебом, который крали на могилах. Петроний пугал путников косым глазом и смуглым цветом лица, наводившим на мысль о коварстве.

Однажды вечером он исчез. Кир думал найти его в грязной каморке, где жила одна знакомая им уличная женщина с вечно растрепанными волосами. На там его не было.

Пьяный бродяга вонзил ему в шею широкий нож, когда они вместе лежали под открытым небом, на плитах заброшенного склепа.

История Аладина неверно рассказывает, как африканский маг был отравлен в своем дворце и его тело, почерневшее и скорченное от силы яда, было брошено собакам в кошкам. Правда, брат его, потрясенный его видимой смертью, велел заколоть себя кинжалом, облекшись в одежды святой Фатимы; однако ж достоверно, что Мограби-Суфрахт, — таково было имя мага — только впал в сон под влиянием сильного наркотического вещества и после бежал через одно из двадцати четырех окон большого зала, пока Аладин нежно обнимал принцессу.

Не успел он коснуться земли, спустившись довольно удобно по одному из золотых желобов, через которые стекала с главной террасы вода, как дворец исчез и Суфрах очутился один среда песков пустыни. Ему даже не осталась хотя бы одна бутылка африканского вина, за которым ходил он в погреб по просьбе коварной принцессы. В отчаянии он сел под палящим солнцем и, зная, что вокруг нескончаемые пространства горючих песков, закрыл голову плащом и стал ожидать смерти. Он уж не обладал никаким талисманом; не было ароматов для воскурений, ни даже танцующей палочки, чтоб указать ему скрытый глубоко источник и утолить его жажду.