Как я уже писала, папа прислал в Чернолучье маме фотоаппарат и в письмах давал ей советы по поводу кадрирования, выбора экспозиции. Мама посылала потом отснятые пленки в Москву, а папа давал в письмах оценку ее снимкам. В одном из писем мамы читаю: «Научилась заряжать кассеты. Научусь, освою всю премудрость, буду достойной твоей ученицей». В сентябре 1942 г. папа пишет: «Очень приятно смотреть на твои снимки. Все они очень интересные и почти все технически удовлетворительны. Нужно только увеличить экспозицию процентов на 40–50 (вместо сотой ставить шестидесятую, вместо шестидесятой – сороковую или тридцатую)». В другом письме: «Ты молодец, овладела съемкой. Теперь попробуй научиться проявлять, а потом печатать, будет совсем замечательно. Снимай всех желающих и завоюй звание фотомастера в лагере.» (12.09.1942 г.) В письме от 19 сентября 1942 г. он пишет: «Твой снимочек группы ребят, участников оперы, возможно, пойдет в «Правдисте». Это будет твое первое выступление в печати».
В 1943 г. мы вернулись в Москву. Мама стала преподавать в школе. Скромная учительница, не помышлявшая менять свою профессию, она силой обстоятельств, стала фотокорреспондентом «Правды», заменив мужа, погибшего под Севастополем, куда он полетел, чтобы снимать освобождение города нашими войсками.
Гибель мужа 19 апреля 1944 г. была для нее страшным потрясением, но она не могла смириться с мыслью, что в газете больше не будет фигурировать его фамилия. У меня в архиве сохранилась почтовая открытка, присланная маме одним из читателей «Правды» тов. В.Лукьяновым 25 сентября 1945 г. «Я не был знаком с покойным М.Калашниковым, но, как миллионы читателей «Правды» высоко ценил его правдивые, простые, ясные и насыщенные глубоким внутренним содержанием произведения его высокого художественного мастерства. Появление Ваших снимков показалось в первый момент неуместным и вызвало неприязненное чувство. Но Вы сумели в короткое время показать себя его достойной преемницей. С сочувствием и искренним уважением слежу я теперь за Вашим быстрым творческим ростом. Сегодня был очень рад прочесть в газете о Вашем награждении».
В ответ мама написала (сохранился черновик): «Когда я решилась работать на этом поприще, я не думала о себе совершенно. У гроба я дала ему обещание продолжить его любимое дело и всю себя отдать работе, отдать служению родине, за которую он погиб. Вот что руководило и руководит мной в работе и в жизни». Елена Кононенко в статье «Памяти товарища» пишет: «Гибель Михаила Михайловича была для нее таким горем, к которому и прикоснуться страшно. А вы видели ее когда-нибудь с опущенной головой? Смело взяла в руки фотоаппарат – то-есть боевое оружие своего любимого, своего друга, отца ребят своих, настойчиво овладела труднейшей профессией фотокорреспондента, заняла место Михаила и вся засветилась, когда был напечатан ее первый снимок. И говорила: «Словно Миша ожил. Конечно, мне еще далеко до него, но все равно у меня такое чувство, словно он ожил в снимке. Хорошо, что первые буквы наших имен совпадают». А ведь нелегко было Марии Ивановне добиться успехов в своей новой профессии. Но она настойчивая, мужественная и от природы одаренная добилась все-таки того, о чем мечтала. Помогла ей «Правда», в частности Петр Николаевич Поспелов (главный редактор). Коллектив газеты окружил молодого, в то время еще не опытного фотокорреспондента товарищеским вниманием. Ее первыми снимками были люди на фабриках, заводах, члены колхозов, дети, идущие в первый класс в освобожденном Волоколамске, летчики, авиаконструкторы. Вела она себя во время съемок исключительно скромно».
