Эти добрые люди чуть было не выдали все своими криками благодарности освободителю. С трудом удалось Биллю их успокоить.
Осторожно выбрались эти люди один за другим из своего заключения. Билль выбрал из них наиболее ловких и отправился в арсенал выбрать для себя и других оружия и инструментов для освобождения офицеров из их бочек.
Очень скоро все матросы и освобожденные из бочек офицеры были хорошо вооружены. Все было готово к нападению на виталийцев, если бы Билль при раскрытии бочек не причинил себе истекавшую кровью рану.
Он вспомнил о находящейся в лаборатории аптеке и просил лорда Хурхиля повременить нападением до его возвращения, тогда начнется борьба за свободу.
Адмирал согласился, хотя горел нетерпением мстить Виталийцам. Билль удалился. Кровь из руки била ключом; по-видимому, железа была изранена. Он достиг лабораторию и достал таинственную карманную лампу, оказавшую ему столько услуг, и начал искать лекарства.
На столе был разостлан белый порошок в довольно большом количестве. Это был изобретенный магистром «греческий огонь», рассыпанный им на столе для просушки.
Едва только капля крови от руки Билля попала на порошок, как вдруг он вспыхнул ярким пламенем, и вмиг вся лаборатория была охвачена пламенем.
Контрабандиста при виде этого огня охватил смертельный ужас; он пытался было бежать, но как раз у дверей пламя очень развивалось.
К счастью, воды поблизости не было, иначе огонь бы больше распространился. Увидя смерть пред глазами, Билль пришел в отчаяние и изо всех сил стал рычать.
Можно себе представить переполох, происшедший на корабле при этих криках. В момент все были на ногах и спешили к горевшей лаборатории, из которой доносились душу раздирающие крики сгорающего. Он как сумасшедший кидался из одного угла в другой, ища спасения.
Генрих Ниссен первым поспел на место пожара. Лишь только он узнал, что в лаборатории сгорает человек, как моментально бросился туда. Но пламенем сожгло у него волоса, платье также загорелось, и от вредных газов он лишился чувств.
— Огонь на корабле! Человеческая жизнь в опасности! Генрих Ниссен сгорает! — Эти страшные вести с быстротою молнии пронеслись по всему кораблю. Штертебекер также узнал, и несколькими прыжками он был на месте происшествия.
— Генрих, мой золотой мальчик! Великий Боже, я должен его спасти, — крикнул он и со сдержанным дыханием прыгнул в огонь.
Ему удалось схватить мальчика и выпрыгнуть обратно. Еще секунда, и Генриха Ниссена не стало бы. Загорелись реторты, и стреляющие огни увеличились.
