По ночам приходилось ставить стражей, чтобы предупредить об угрожающей опасности от снежных заносов или пожара.
Сегодняшняя ночь была особенно бурная. Ветер и вихры разгулялись во всю, так что на пять шагов от себя ничего не видно было.
Штертебекер установил правильную ночную стражу часовых. Ежечасно проверяли и осведомлялись о виденном. Сам Клаус тоже не спал в эту ночь. В последнее время попадалось слишком много костей и приходилось полагать, что вблизи находятся много хищных зверей, которых нужно было теперь остерегаться.
На этот раз Вигбольд тоже бодрствовал. Оба они совещались, вернуться ли им или нет, и глубокие складки на лбах указывали, как тяжело им решить этот вопрос.
Вигбольд опять, настаивал на возвращении, но Штертебекер не мог решиться на это.
— Неужели вся поездка будет напрасна? — мрачно сказал он. — Дай мне еще один день, Вигбольд. Пусть Бог рассудит. Если мы завтра не найдем несчастного или его следы, то я воз… Слышишь? Кажется кто-то кричит?
Клаус выбежал с гарпуном в руке и заметил промелькнувшую тень. Это человек или зверь? Он опасался бросить гарпун, чтобы не попасть в часового. Тень быстро исчезла в снежной метели.
— Стеффан! Стеф-фан! — закричал Штертебекер громовым голос.
— Здесь! — ответил слабый голос с другой стороны. Промелькнувшая тень, значит, не была часового.
— Стеффен, где ты? — крикнул Клаус и направился по ответному голосу.
Он нашел матроса лежащим на земле.
— Что случилось? На тебя напали?
— Да, капитан. Он хотел задавить меня. Его пальцы проникли глубоко в шею.
— Он? о ком ты говоришь? Тебе снилось. Ты уснул на посту.
— Нет, капитан, я слишком ясно чувствовал его пальцы на моей шее! Смотрите, вот кровь, он исцарапал меня ногтями.
— Идем в юрту. Ты можешь ходить?
— Я уже дойду, капитан.
Стеффен с трудом поднялся с земли и, поддерживаемый Клаусом, направился в палатку. Клаус сейчас же поставил смену, на этот раз из двух часовых. Затем он отогрел Стеффена вином и заставил его рассказать, что случилось.
— Я простоял около получаса на посту и начал ходить взад и вперед, чтобы не замерзнуть, как вдруг я увидел что-то на снегу. Я принял это за зверя, ибо я ясно видел шерсть шкуры. Для медведя это было слишком мало, для лисицы слишком большое. Я взял копье и хотел приблизиться к этому. Но это неожиданно сделало дикий прыжок мне на грудь, я упал, а он повалился на меня. Это сейчас же схватило меня за горло, и когда я посмотрел в лицо, я с ужасом убедился, что это человек.
