Кровь целыми ручьями лилась теперь с боков этого благородного животного, так глубоко всаживал всадник свои шпоры в мягкое тело.
— Опусти весла, Самбо! Я буду работать за двоих! — крикнул Клаус мальчику, видя, что тот не в состоянии больше грести. От потери крови он ослабел больше, чем ожидал.
Самбо слушался. Больше он не мог. Истощенный, он бессильно опустился на дно лодки.
— Еще немного грести, повелитель, много мало, тогда болото. Самбо больше… не может; Самбо верный… но больной.
Штертебекер удвоил напряжение.
Трах! — вдруг сломалось одно весло.
Клаус бросил оба куска весла в воду, кто знает, к чему они могут пригодиться.
Он схватил одно из весел Самбо, желая заменить сломанное. Но это оказалось гораздо короче, и ему пришлось и другое весло заменить.
Драгоценное время между тем терялось. Ход лодки теперь также замедлился, так как с короткими веслами нельзя было развить прежнюю быстроту.
Поэтому всадник все более приближался.
Штертебекер увидел, что дальнейший побег невозможен, и решил тут же встретить врага, хотя условия были весьма неблагоприятны.
Все его вооружение состояло из старой полузаржавленной сабли и меча. Соперник же имел с собою целый арсенал оружия; потому что кроме могучей сабли, рукоятка которой была украшена драгоценными камнями, за поясом у него заткнуты были два замечательной работы пистолета и за спиной у него висел стальной лук и большой запас колоссальных стрел.
Штертебекер направил лодку к берегу; он желал иметь под собою твердую почву.
Тут и начальник яничаров успел подлететь.
Однако он остался на почтительном расстоянии от берега.
— Сдавайся, христианская собака! Брось свое оружие и ползи в прахе к моим ногам, жаба! — ревел африканец Штертебекеру. — Ты погиб!
— Хвастун! — загремел Штертебекер. — Подойди поближе, тогда я отвечу тебе. К сожалению, не имею оружия, с которым мог бы сражаться с тобою на том расстоянии, которое ты избрал себе.
— Разве считаешь меня ослом, кормящимся чертополохом? На колени падай, или мое оружие научит тебя быть послушным.
— Трус! — скрежетал Штертебекер, видевший, что араб не пойдет на рукопашную схватку.
Ничего не вышло бы, если б он выпрыгнул из лодки и напал бы на араба. Тот просто завернул бы коня и убежал бы.
Но начальник яничаров не медлил начать бой. Он вынул из-за пояса свои пистолеты и выстрелил из них на Штертебекера.
Но без успеха. Пули просвистели над головой того, в которого были направлены.
Это нисколько не раздражило араба; он также не стал теперь снова заряжать пистолет, а снял с большой ловкостью лук с колчаном со спины.
