Первым оглянулся Адриано:
– Что ты творишь?
– Нас спасаю. Всех.
Уточнять, почему и его тоже, не стала. Не дурак, сам поймет. Оборотня было отчасти жаль: он только хотел пройтись по краю служебных полномочий, показать девушке раритеты. Откуда ему было знать, что избранница невестой быть никак не может, ибо уже жена, и что привел он в хранилище тех, кого разыскивает инквизиция как особо злостных преступников. Такой проступок не увольнением грозит, а сроком. Так что он теперь с нами в одной лодке. И если мне удастся, то наша хлипкая посудина пробороздит волны истории.
Еще раз внимательно оглядела творение рук своих. Вроде бы вектор рассчитала верно и даже ввела поправку в координаты местоположения. Оказаться в этих же катакомбах, но четыре столетия назад желания не было. Лучше уж где-то на поверхности.
Свекор задумчиво рассматривал мою напольную живопись. Кривился. Ну да, я знаю, что линии должны быть ровными, углы – выверенными, а моя пентаграмма больше напоминала импровизацию с шаманским бубном, но никак не высшую начертательную магометрию.
– Насчет точности попадания – остается лишь молиться, но развоплотить при прыжке не должно, – наконец вынес вердикт свекор и первым шагнул в пентаграмму.
Я последовала за ним, все так же прижимая к груди книгу. И на кой она мне нужна? – сама не понимала.
Оборотень все еще колебался. Стоял, сверкал волчьими глазами, тяжело и глубоко дышал.
– Хочешь, чтобы тебя сожрал этот неупокоенный ящер? Или провести остаток дней в тюрьме?
Адриано не шевельнулся.
– Я все тебе объясню, но позже. Сейчас нет времени. Давай!
Блохастый сделал шаг внутрь пентаграммы и, крепко обняв нас со свекром, зло выдохнул мне в ухо:
– Ты мне все расскажешь!
– Всенепременно, – заверила я.
Отдала амулет-поглотитель свекру, чтобы не помешал, случайно соприкоснувшись с моей кожей, и постаралась отрешиться от того, что было вокруг.
Закрыла глаза и сосредоточилась. Тогда, в 1904-м, выплыв из Невы, я не знала, смогу ли вернуться в свое время. Перед взором встал горящий баркас. Его железное искореженное тело с погруженным в воду носом и задранным в воздух винтом.
А потом были сотни бесплодных попыток наполнить пентаграмму переноса силой, пока не научилась вынимать из себя сильные эмоции осознанно. «И почему в других дар нормальный, не завязанный на чувствах, а мне достался в наследство от прабабки вот такой, бракованный?» – подумалось некстати.
Я не использовала свою магию уже давно. Сумею ли вновь?
