Заглянув внутрь кошелька, поняла: чары были не тестостеронового, а высшего магического пошиба, ибо меня ни один красавчик не заставил бы расстаться с пятьюстами евриками. Когда я озвучила эту мысль, Пауль, словно получивший высочайший комплимент, расплылся в довольной улыбке и предложил «воспрянуть духом». Более точной интерпретацией этой расплывчатой фразы оказалось банальное «сходить перекусить чего-нибудь и побольше на честно отнятые целковые».
Мы сидели на одной из скамеек, что служили своеобразной границей пляжа и пешеходной зоны. Пауль с аппетитом ел пятый по счету кусок пепперони руками, развенчивая миф об утонченности и этикетных заморочках аристократов галантного века. Заказанная на вынос пицца соблазняла запахами даже через картонную коробку, а уж на вид могла совратить даже потомственного вегетарианца. У меня же кусок в горло не лез, и я провожала взглядом облака, что сливались с морской кромкой на горизонте. Рука же сама собой вычерчивала прутиком на песке схемы.
Мысли мои были далеко. Кто? Кто из них настолько хочет стать новым Распределителем, что идет по головам? Барто – маг, который обязан своим долголетием запрещенным некромантским ритуалам? Хольга, убившая собственное дитя, едва то появилось на свет? Виджей, тролль, что сколотил состояние на чужих тайнах, слезах и проклятьях? Лакшай, на поверку носивший татуировку «Короля всех мастей» – мальчика – любителя постельных извращений? Рука нерешительно замерла, вычерчивая очередной кружок. Франческо? Наг, не жаждущий стать новым Творцом судеб? Поколебавшись, вписала его имя в схему, но, подумав, зачеркнула. Он от этой истории пострадал изрядно. Навряд ли друг Лима был мазохистом настолько, чтобы возжелать инквизиторских застенков.
От кандидатов мысли плавно перетекли на того, кого мне предстояло еще найти в глубинах истории. То, что носитель истинного дара сметет всех ныне стоящих претендентов на этой шахматной доске власти, было бесспорно. Должность Распределителя испокон веков доставалась все же тому, чей дар наиболее силен: видеть вероятности переплетения судеб и того, насколько сильна будет магия в потомках от каждого брака, – ноша не из легких. И еще эта дата – 1584 год. Чем он так знаменит и как связан с Медичи?
Столько вопросов и ни одного ответа. Закусила губу, глядя на свою песочную живопись.
– Сейчас я боюсь тебя, – задумчиво протянул Пауль, расправившись с последним куском пиццы.
– Почему? – Я все еще была больше в мире интриг, теорий и догадок, нежели в бренном бытии.
