— Как скажешь, друг, как скажешь, — прохрипел онталар Вейзо и потёрся шершавой щекой о воротник. — Не задирал бы ты так нос, парень. Не ровён час…
Саима повернулся к нему и (одновременно с Крэчем) увидел торчавшее из правого рукава незнакомца лезвие ножа, нацеленное ему в грудь. Отступил.
— Но-но! — он продолжал пятиться и, оказавшись вне досягаемости ножа, спросил не столь удивлённо, сколь вызывающе: — Мы что, знакомы?
Крэча колотило. Он уже готов был сорваться с места и кинуться во двор, но в это время дверь «Лиса» с грохотом растворилась, и на улице показалась небольшая группа людей, одетых во всё чёрное. Возглавлял эту братию знатный господин, которого трактирщик Барг давеча представил Крэчу как Левиора Ксаладского.
В прежние времена Древорука вряд ли остановили бы не то что мелкопоместный дворянин из задрипанной Ксалады и жалкая кучка его прихвостней, но даже сам Император Зарокии, вот только сегодня произошло для Крэча что-то из ряда вон выходящее. Непонятно какие силы остановили его, приковав к месту, он сам не понял — что это было, и почему тут же в драку не кинулся — тоже не понял.
Конечно, он не испугался. Ни один из знакомых Древорука не смог бы упрекнуть его в трусости. В безрассудстве — да! В легкомыслии — безусловно! В чрезмерном обжорстве — обязательно! Но в трусости — никогда!!! И первый, кто осмелился бы назвать его трусом, лишился головы раньше, чем последний звук сорвался с его лживого языка. И вот это была истинная правда. Тем не менее факт оставался фактом — Крэч продолжал наблюдать за дальнейшим развитием событий, по-прежнему находясь на балконе.
— Что случилось, Вейзо?! — голос Левиора Ксаладского, наполненный неприкрытой силой и властностью, сразу же заставил всех умолкнуть. — Всё в порядке, уважаемый? — спросил он, свысока разглядывая Саиму.
Все замерли, (застыл в напряжении Крэч) несмотря на всю очевидность ситуации застыл и Саима.
— Всё в порядке.
— Нам пора, Вейзо. Чарэс, проводи нашего нового друга в трактир и, если понадобится, уладь все вопросы. Инцидент должен быть исчерпан на месте.
Крэч с удивлением наблюдал, как при первых же словах господина Левиора изменилось лицо Вейзо Ктыря: гадкая улыбка сменилась подобострастной, глаза поблёкли, не было видно и тени недовольства, исчезли злоба и ненависть. Он повернулся к имперцу и, низко поклонясь, произнёс:
— Как будет угодно господину.
Костяшки пальцев левой руки Крэча побелели от напряжения, а в податливую кору правой врезались острые грани бронзового ограждения.
