Недаром гейш зовут мастерицами. Вот строки дневника одной из них:
«Я собираю лепестки роз и высушиваю их. Моя прозрачная стеклянная ваза постепенно заполняется ими доверху. Капнув розового масла на эти лепестки, я перед приходом гостя встряхиваю ее, и по комнате плывет тонкий сладкий аромат. А недавно я купила понравившуюся мне причудливую морскую раковину. Дома вложила в ее раскрытую часть бутон темно-бордовой розы, высохший целиком и отлично сохранивший свою форму. И, естественно, капнула на него масла. Получилась необычная и изысканная ароматическая ракушка, которую я положила у изголовья футона. Мой друг был в восторге, и, глядя на его удовольствие от созерцания этой безделицы, я чувствовала радость».
Окруженный ароматами, расслабленный гость погружается в изысканную атмосферу, кардинально отличающуюся от привычного мира. Даже слова, которые употребляет гейша для обозначения всем известных действий, взяты из древних поэтических текстов. Они звучат необычно, но их смысл понятен любому японцу.
«Умащивание птички в гнезде» — совокупление.
«Кручение стебелька» — феллатио или оральная стимуляция мужских гениталий.
«Поиск зернышка» — куннилингус или оральная стимуляция женских гениталий.
«Разрезание дыни» — совокупление сзади.
«Смешение росы» — взаимная мастурбация.
«Дерево плоти» — эрекция.
«Черный мох» — лобковые волосы.
«Бутон к бутону» — поза 69.
«Лопающийся фрукт» — оргазм».
Когда мы выпили бутылку шампанского и окончательно расслабились, я предложила перейти в комнату. Тим, который так и сидел в фартуке, снял его, аккуратно повесил и, весело посмеиваясь, вышел из кухни.
— Домой что ли поехать? — задумчиво проговорила я. — А то свободных три дня! И Тима прихватить.
— Что ты, Танечка, — возразила Лиза, ставя чашки с горячим кофе на поднос. — В клубе сейчас самый сезон. Кто же его отпустит?
— Да, ты права, — сказала я, разрезая торт и укладывая куски на блюдо. — А ты куда поедешь? Или в Москве останешься?
— Послушай, — ответила она, поворачиваясь ко мне и сияя заблестевшими глазами, — а давай с нами! А?
— Куда это с вами? — нахмурилась я. — С этим ненормальным? Твоим, а когда-то моим рабом?
Хочу пояснить, что первоначально госпожой у Павла Николаевича была я. Но это напоминало скорее игру, тогда как с Лизой у них все было по-настоящему. Я знала, что они даже заключили что-то типа договора, взяв за основу историю писателя Захер-Мазоха и его жены Ванды. После этого он и стал называться рабом Григорием.
