Потеряв интерес к делу, Алик и Юра лишь изредка появлялись в свиносовхозе, и Аркадий Самойлович вынужденно возглавил комиссию по ликвидации галантерейного производства. Он демонтировал и продал оборудование ходокам из других совхозов, слетевшимся, как вороны на падаль, и с грустью смотрел на пустые помещения, где недавно вовсю пульсировала жизнь, а теперь было мертвым-мертво. Так прошли февраль и март. В начале, апреля Юра выехал во Львов, чтобы сбыть последнюю партию «левых» брошей «жук», а Алик отправился в Москву развлечься и заодно договориться насчет заказа на брошь «сердце», поручив Перчику отрегулировать взаимоотношения с магазином «Тысяча мелочей». Поскольку прежде Перчик не имел ни малейшего касательства к сбыту продукции, Алик на ходу дал ему соответствующие пояснения:
— Разыщите там исполняющую обязанности заведующей электрогалантерейной секцией Надежду Дмитриевну Мишакину и скажите, что вы мой сотрудник. У них, по ее словам, около семисот бракованных «жуков» без булавок, с отвалившимися лапками, выпавшими головками и другими дефектами. По-хозяйски осмотрите товар и решите, как с ним поступить. Если можно отремонтировать, то организуйте это дело, благо деталей у нас навалом, а если нельзя, то составьте акт. Наплевать. Пусть отправляют броши обратно и выставляют счет.
Перчик, сами понимаете, не стал говорить Алику, что знаком с Наденькой Мишакиной, и тут же задумал всучить ей тех «жуков», которые залежались у него на антресоли.
Надя приняла Перчика как родного отца.
— Аркадий Самойлович, дорогой, сколько лет, сколько зим? — радостно воскликнула она, обнимая и целуя Перчика.
— Да, давненько не виделись, Наденька... Как время летит!
На заре их знакомства ей не было и двадцати пяти, а теперь Надя превратилась в солидную даму. Пополнела, покрасилась, и морщинки вокруг глаз появились. Да, жизнь летит на всех парусах: не успеешь оглянуться, как все позади и ты стар, точно земная кора! Раньше Надя Мишакина служила старшим продавцом в другом магазине, неплохо подработала на продаже «левых» бигуди и, должно быть, дрожала, как осиновый лист, когда Перчик погорел и угодил за решетку. Но он ее не выдал.
— Я так рада, что вы зашли! — тараторила Надя, усаживая Перчика в своем закутке и доставая из шкафа коньяк и стопки. — Не смотрите на меня, Аркадий Самойлович, я не так давно овдовела и еще не пришла в себя.
— Как же так? — участливо спросил Перчик.
— Муж обожал рыбную ловлю и прошлой весной провалился под лед на Вуоксе... — Надя всхлипнула. — Тело нашли только через четыре месяца... Ему и сорока не исполнилось!
