Первая же беседа с задержанным дала майору важные сведения. При допросе выяснилось, что по национальности Сигизмунд Васюкевич поляк, в Советском Союзе проживает давно, принял советское гражданство, вместе с братом работал под Москвой, в лесничестве. Парень производил впечатление недалекого человека. Газет он почти не читал и о событиях в мире представление имел весьма смутное. О существовании специальной конвенции, разрешающей польским гражданам свободно репатриироваться на родину, он не слышал, а уехать на родину очень хотелось. На вопрос Спорышева, почему же он не обратился в соответствующие органы с просьбой о разрешении на выезд, Васюкевич, запинаясь и краснея, признался, что когда-то совершил преступление, за которое был советским судом осужден, отбывал наказание.
– Но это обстоятельство не может служить препятствием к репатриации на Родину, – недоверчиво заметил Спорышев.
– Не может?! – глаза парня округлились в крайнем удивлении. – А он говорил… – и Васюкевич умолк.
– Кто он? Что он вам говорил? – допытывался майор, но задержанный упорно молчал. Он, очевидно, боялся замешать в свои дела брата Казимира – лесничего, который в ближайшее время возвращается в Польшу «по всем правилам», официально. Не сказал он ни того, кто и к кому направил его, ни того, где и у кого проживал в Красногорске. Что же касается рабочего костюма железнодорожника, то подтвердил, что действительно получил его сегодня утром, однако кому этот костюм принадлежал раньше, он будто бы понятия не имеет. Парень всячески вилял, ссылался на провалы памяти, незнание города. По-видимому, кто-то сумел убедить его в том, что для него существует лишь один путь возвращения на родину – нелегальный, – и что в случае задержания пограничниками с него лично советские власти строго не спросят. В Красногорске с Васюкевича взяли большие деньги за то, чтобы устроить на паровоз под видом помощника машиниста Яна Войцеховского. О подлинном Яне Войцеховском, вместо которого он явился на станцию, Васюкевич ничего не знал и теперь убивался, что все его деньги пропали. «Под контрабандиста работает, – подумал Спорышев о хозяине явки. – Парня, кажется, одурачили». Но показания Васюкевича нуждались в тщательной проверке. Васюкевич был озлоблен провалом и, не таясь от Спорышева, зло ругал себя за то, что струсил в момент появления на паровозе советского пограничника и сразу же «раскололся».
Отправив задержанного в камеру, Спорышев хотел было идти обедать, но неожиданно получил приказание оставаться на месте и ждать телефонного звонка в КПП, от подполковника Шелеста.
