Взяв руку Тарека в свою, она вновь прислонила ее к своей влажной плоти. Тарек провел по ней большим пальцем и ввел его внутрь.
Оливия сбивчиво выдохнула. На этот раз с розовых губ сорвалось его имя. Словно горящая стрела пронзила грудь Тарека, и тепло, как кровь, разлилось по его телу. Эрекция была настолько сильной, что граничила с физической болью. Но сильнее было наслаждение, которое он испытывал впервые в жизни.
Оливия двигала бедрами в такт его движениям. Тарек не останавливался, потому что не хотел и потому что так просила Оливия. Он просто смотрел на нее, изучал во всех деталях ее тело. Потому что сейчас она учила его – каждым вдохом, каждым стоном, каждым движением бедер.
Он продолжал ублажать ее пальцем, как вдруг тело Оливии задрожало. Мышцы внутри ее лона сокращались и пульсировали вокруг его большого пальца. Тело ее уже не просто дрожало, а сотрясалось.
Тарек знал, что это такое. Он читал об этом. Его руки – те самые, которые испытали и принесли столько боли – только что довели Оливию до оргазма. За что ему этот дар небес? Он его не заслужил.
Оливия открыла глаза – еле-еле, как после сладкого сна.
– Ты меня даже не поцеловал, – тихо сказала она.
Тарек поднялся, оперся локтями на кровать по обе стороны от Оливии и прижался губами к ее губам. Он сделал это медленно, словно с опаской. И дальше позволил ей руководить.
Оливия обхватила его щеки горячими ладонями. Она притянула его к себе и слегка подвинулась, чтобы целиком оказаться под его телом.
Она приподняла голову – на ее пухлых губах была полуулыбка. Затем просунула руки вниз, нащупав его стальную эрекцию.
– Теперь моя очередь.
Умелыми пальцами Оливия расстегнула ремень, затем молнию на его брюках. Когда она обхватила его твердый член через ткань трусов, Тарек ощутил такой жар во всем теле, словно десяток кнутов хлестнули его одновременно. Он привык считать сексуальный аппетит слабостью. Главной уязвимой точкой всех мужчин. Но здесь, в этой спальне, думать так было невозможно.
Тарек смотрел во влажные голубые глаза Оливии. Ее взгляд возбуждал и провоцировал. Оливия нежно сдавила его член, и на этот раз Тарек издал невольный стон.
В конце концов, он мужчина. Лишь каменное изваяние не застонет от такого.
Оливия присела на колени и наклонилась, продолжая сжимать его плоть.
У Тарека пересохло во рту. Он хотел, но не мог глотать, в груди болело. «Быть камнем, – думал он, – куда проще, чем быть мужчиной. Но камень не возбудится от ласк Оливии». А значит, он больше не хочет быть неприступной скалой.
