Некоторое время они стояли молча. Потом Дарио заговорил тихо и спокойно:
– Зачем ты рассказала мне о сыне, если не собираешься подпускать к нему?
Если он мог взять себя в руки, значит, и ей по силам.
– Я не прячу его от тебя. Просто не собираюсь будить, чтобы сию минуту предъявить ребенка. Это разные вещи.
– Ты все специально спланировала, правда? – произнес Дарио с наигранным восхищением, но синие глаза оставались холодными, как ледяные осколки. – Хочешь всадить поглубже нож под ребра. Расчетливая хладнокровная месть за то, что шесть лет назад я отказался участвовать в предательских играх с тобой.
Анапе заставила себя сдержаться, преодолевая душившее ее бешенство от ложного обвинения и несправедливости происходящего. Ей хотелось влепить ему пощечину, но внутренний голос шептал, что слишком рискованно дотрагиваться до него – последствия могли быть непредсказуемы. Но главное, ее малыш спал в своей кроватке в нескольких метрах за ее спиной, не догадываясь, что сегодня в его жизни произошли необратимые перемены. Все изменилось, когда Дарио узнал о существовании сына.
– У меня в мыслях этого не было, – сказала Анапе, когда к ней вернулась способность говорить, а не орать, как того заслуживал Дарио. Родители Дамиана обязаны вести себя достойно – этот урок преподали ей в детстве собственные родители. – Ты исчез на шесть лет, а теперь вдруг надумал, что за это время произошло нечто, заслуживающее внимания.
– Значит, решила использовать его как наживку, чтобы манипулировать мной? Узнаю расчетливую Анапе.
– Ты сможешь его увидеть, – процедила Анапе, зная, что в глубине душе искала повод отказать ему – слишком больно он задел ее упрямый, самолюбивый характер. – Но только когда я решу, что ребенок готов. Ты понял меня? – Заметив, как передернулся Дарио от ее слов, она продолжала: – Мне безразличны твоя гордость, эгоизм, твое жалкое существование. Речь идет о жизни ребенка.
Атмосфера между ними вибрировала от напряжения. Смешалось все: темперамент, история их отношений, злость, страсть. Словно электрический разряд пронзил Анаис с головы до пят. Она видела, как Дарио сдерживает себя, чтобы снова не сжать ее в объятиях. Анаис не знала, как поступит, – оттолкнет или прижмется к нему. Проблема заключалась в том, что рядом с Дарио она совершенно теряла голову.
Он отступил, но вместо облегчения Анаис почувствовала… разочарование. «Я неизлечимо больна им», – вынуждена была признать она, ненавидя себя за это.
