— Из-за меня?
— Ты стала поводом, но не причиной, Юлия. Я уже сказал тебе однажды, что решил развестись с ней в любом случае. Наш брак изжил себя, давным-давно, задолго до твоего появления. Иначе я не влюбился бы в тебя так сильно.
Она не шевелилась и не отрывала глаз от стакана. Как будто видела в воде нечто, требовавшее ее безраздельного внимания.
— Ну, скажи хоть что-нибудь, — попросил он.
Она тяжело вздохнула:
— Что же мне сказать?
— То, что ты думаешь.
Она поставила стакан на пол рядом с собой и подняла голову:
— Я все время спрашиваю себя, — может, она была бы сейчас жива, если бы не то, что произошло между нами в пятницу?
— Возможно, да. Но, возможно, и нет. Не исключено, что мы поссорились бы с ней по какому-нибудь другому поводу.
— Ты винишь себя в случившемся? За ее смерть?
— Нет, — твердо заявил он. — Не буду тебя обманывать. Я мог бы сейчас разыгрывать перед тобой роль скорбящего вдовца, но не стану. Я не испытываю никакой скорби.
Она задумчиво посмотрела на него, потом перевела взгляд на темное окно. По стеклам опять барабанил дождь. Она вздохнула, подняла руки и сплела пальцы на затылке, приподняв от шеи непослушные кудри. Красный ремешок на запястье казался полоской крови.
— Я желал ей долгих лет жизни, — продолжал Йон. — Я вовсе не хотел, чтобы она умирала. Но я вовсе не схожу с ума от горя, понимаешь? Тебя это шокирует?
От ее уха до ключицы тянулась розовая царапина. Заметив его взгляд, она машинально прикоснулась к ней пальцами.
— Что? Ах, это… Кошка… У моей подруги. — Она разжала пальцы и позволила локонам снова упасть на плечи. — Твои слова звучат равнодушно. Умерла твоя жена, а ты рассуждаешь об этом, словно о погоде. Вы долго прожили вместе?
— Двадцать четыре года.
— Полжизни, — сказала она с упреком, — целую вечность. Ведь ты должен чувствовать хоть что-то. Неужели ты совсем не горюешь о ней?
Он помедлил с ответом. В такой ситуации важным могло стать любое слово.
— Конечно, понять это трудно. Но наш брак был не таким, о каком жалеют.
— Каким же?
— Тебя в самом деле это интересует?
— Разумеется, — ответила она. — Иначе я смогу тебя понять? В данный момент ты кажешься мне совершенно чужим.
— Ну ладно. Тогда задавай мне вопросы. Я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать.
Они перешли на кухню. Юлия поставила на стол хлеб, сыр и фрукты, открыла бутылку вина. Йон согласился лишь на половинку бокала — «мне ведь еще садиться за руль». Она не спорила.
О Шарлотте он говорил подчеркнуто тепло и с любовью, чтобы Юлия снова не упрекнула его в черствости.
