— Она возмущалась, что я слишком много работаю.
— Вы учитель?
Она давно уже это знала, и вот — нате!
— Немецкий и латынь. В гимназии «Вильгельм Буш».
— В наши дни тоже нелегкая работа, это точно, — вежливо отозвался Маттисен, с ударением на «тоже». — Когда я думаю о своих внуках… Значит, вполне обычный семейный скандал?
— Но отчего же шражу такой шкандал? — не унималась Землеройка. Типичная подчиненная, стремящаяся добиться похвал от шефа.
— Вы замужем? — поинтересовался Йон.
— Такие вопрошы не входят в шферу вашей компетенции, — немедленно парировала она.
— Если б вы были замужем, вы могли бы, вероятно, себе представить, что после двадцати четырех лет семейной жизни бывают вещи, вызывающие неадекватный взрыв эмоций, — ледяным тоном возразил он.
Землеройка скривила узкую мордочку и отвернулась.
— Так-так, алкоголь. — Маттисен с сожалением покосился на разбитый ноутбук. — Именно бабы, как начнут, так уж хлещут, что твой сапожник. Прошу прощения, но, поверьте мне, мы видим такое регулярно, прямо ужас охватывает. Причем изо дня в день, изо дня в день.
Спускаясь вниз, он рассказал, что сейчас в Гамбурге творится невесть что, трехлетняя девочка утонула в канале, на пенсионерку набросилась собака бойцовой породы, из тех, что в Германии запрещены, пожилая супружеская пара задохнулась от дыма при скрытом пожаре — горела электропроводка в стене, на Сант-Паули поножовщина с тремя трупами, и так далее. Йону показалось, что Маттисен пытается его утешить.
Через окно гостиной он увидел, как Шарлотту укладывают в цинковый гроб.
— Куда ее теперь? — спросил он.
— В Институт судебной медицины, — сообщил Маттисен. — Мне очень жаль, но без вскрытия тут не обойтись. В таких случаях это обязательная мера.
— Вскрытия? Значит ли это, что вы считаете…
— Мы ничего не считаем, — перебил его Маттисен. — Мы лишь следуем нашим должностным инструкциям. А они предписывают доскональное выяснение того, имелось или нет внешнее воздействие. Так что для волнений нет причины.
Землеройка упрямо поджала губы — она явно придерживалась другого мнения.
— Сколько это продлится? — спросил Йон. — Ведь мне надо позаботиться о формальностях. О похоронах, наконец.
Маттисен надел форменную фуражку.
— Дня два-три на это точно уйдут. Потом вам сообщат. Найдется у вас кто-то, кто теперь сможет к вам приехать? Родные? Друзья? Вам не стоит оставаться тут в одиночестве.
— Ничего, я как-нибудь продержусь, — заверил его Йон. — Благодарю вас.
