Потом можно было идти на службу либо в Антиохийское подворье, либо в Брюсов переулок. Там собиралась своя публика. С этой публикой мы ходили по Красной площади взад-вперед, огибая собор Василия Блаженного, и говорили, говорили… В основном опять же о политике, но часто и о практике молитвы, о языке богослужения, о возможности или невозможности реформ в Церкви.
Метро закрывалось в 1:15, в это время нужно было вскочить в последний поезд и поехать домой. На такси тогда денег точно не было, поэтому нужно было успеть. Всегда, впрочем, успевали».
Когда в школе все узнали, что у них учится верующий ученик, одна учительница решила унизить Всеволода и прямо на уроке перед всем классом ехидливо спросила: «Ты что – связался с религиозными мракобесами?» Чаплин в ответ вышел к доске и прочел проповедь. Но после этого поступка Всеволоду пришлось все-таки сменить школу. А позже слух о чуждых советскому школьнику увлечениях дошел до партийных верхов, и директора школы вызвали на ковер в райком КПСС, где влепили выговор. Атеистическое государство тогда ревностно ограждало своих граждан и от церкви, и от всяких хиппи.
* * *
Собственно, от хиппи и молодых людей, быстро потерявших веру, Чаплин вскоре сам ушел. По его словам, слишком многие предавались бесконечному поиску, за которым ничего не следовало. Очень многие погрязли в пороках: большое количество неформалов скончалось от наркотиков. Московская богема, не питавшая патриотических чувств, разъехалась по разным странам. И большинство тогдашних активных верующих молодых людей ушли в католицизм и иудаизм, потому что, как тогда говорили, «преклонялись перед Западом».
* * *
«Но я очень рад, что тогдашний выбор меня никак не обманул, ведь это был Божий призыв, – рассказывал Чаплин в интервью «URA.Ru». – Бог обмануть не может. Да, поменялись люди в храмах, да, храмов стало больше, но то присутствие Бога, которое я ощутил тогда, никак не изменилось. Ведь главное в церкви – это Он, а не меняющаяся реальность. Бог неизменен, он-то и есть самая настоящая реальность. То, что окружает нас, – лишь отражение его света, к тому же перемешанное с нашей тьмой».
Четверть века с Патриархом
17-летний Всеволод сразу после окончания школы в 1985 году пришел в Московский Патриархат и попросился на работу в Издательский отдел. Занимался составлением информационных материалов для «Журнала Московской Патриархии».
По рассказам Чаплина, уже в то время он выступал за то, чтобы «Церковь давала право на жизнь самым разным формам проповеди и общения». Так, в 1989 году он стал одним из организаторов первой выставки авангардной живописи на религиозные темы, а в начале 1990-х годов – автором предисловия к первой пластинке христианского рока. «Я убежден, что такие формы участия Церкви в разных сферах общественной и культурной жизни – если за ними стоит искренность и открытость, а не личные амбиции, связанные с культом самореализации или шоу-бизнесом, – не противоречат христианскому служению, – убеждал Чаплин. – Однако искренность и попытки мимикрировать, скажем, под молодежную культуру – это разные вещи. Мне смешны, например, многие наши общественные деятели, которые пытаются изображать из себя рэпперов в надежде завоевать популярность среди молодежи. По моему глубокому убеждению, по-настоящему серьезный, прямой и искренний разговор способен заинтересовать и увлечь любого слушателя. Молодые люди с большим интересом слушают и воспринимают серьезные тексты и глубокие христианские проповеди, если лектор или проповедник открыт и не боится быть самим собой».
