На кладбище слишком много людей. Только теперь я осознаю до конца на сколько Крейг добрый, отзывчивый и дружелюбный. Точнее говоря, был. Это слово был, совсем не клеится с его именем, но это действительная реальность. Здесь все наши друзья, его коллеги по работе, родственники. Даже пришли с ним проститься девушки, с которыми он, так сказать, приятно проводил время. Почему то я неожиданно вспоминаю об Эни. Интересно здесь ли она? Окидываю взглядом толпу, но ее нет. Да и откуда же ей здесь быть? Мы только и знали имена друг друга, что мы одногруппники, и что она приличная умная девушка, а мы с Крейгом два вечных разгильдяя. Из-за меня он так никогда и не скажет ей, что любит.
Все речи закончены. Опускается крышка гроба, и тело Крейга навсегда застревает в этом тесном деревянном ящике. Гроб опускается в яму. Все, что я смог из себя выдавить: «Пусть земля тебе будет пухом». Сверху на него сыплется земля. Я нахожусь в каком-то дурмане. Как будто я не в этом мире, как будто я на съемке какого-то кино, и я до сих пор до конца не могу поверить, что это случилось. Он был так молод.
Не знаю, как долго продолжалась вся эта процессия, но начинаю замечать, что людей становиться все меньше и меньше, пока я не остаюсь совсем один. Кто-то положил на могилу вместе с цветами его фотографию. Я сажусь на корточки прямо перед ней, снимаю очки и смотрю ему прямо в глаза. Во время церемонии погребения, я не мог вымолвить и слова, но сейчас они полились рекой.
– Друг! Прости! Я не смог тебя защитить. Я не смог спасти тебя. Ты ушел от нас… ты ушел от меня… навечно… Как же мне теперь жить? Ты был единственным лучом надежды в моей темной душе.
Помнишь, нашу с тобой первую встречу? Я был плохим парнем. Сидел на задней парте в первый день учебы в университете, а на лице у меня красовался фиолетово-бордовый свежий синяк, после очередной драки накануне. Все студенты знакомились друг с другом, а я сидел на задней парте и отпугивал всех своим видом. А ты просто подсел ко мне, как ни в чем не бывало, и дружелюбно сказал: « Привет, я Крейг! Кажется, у тебя вчера был неудачный день. Как твое имя?». Я что-то грубо пробурчал в ответ, а ты лишь сказал мне: «Синяки – это ерунда, они пройдут, через несколько дней или может неделю, ну в зависимости от силы удара, а вот то, что в твоей душе твориться, это проходит очень долго, очень болезненно, а иногда остается с тобой навсегда». И ты, как всегда был прав! Как думаешь, каково это, жить с грузом на душе, что я убил лучшего друга? Как думаешь, пройдет это когда-нибудь? Молчишь… Потому что ты знаешь ответ… Как всегда…
