Вириат и военное дело иберов
Иберы вошли в античную традицию как храбрый, воинственный народ. В разное время они умело противостояли карфагенянам, грекам, римлянам и кельтам, но, с другой стороны, охотно служили наемниками в армиях своих противников. Особую славу они снискали ратными подвигами при дворах сицилийских тиранов IV в. до н. э., ведших борьбу не на жизнь, а на смерть с пунийцами за господство в Центральном Средиземноморье.
Военное дело иберов достигло апогея в эпоху римского завоевания Пиренейского полуострова, когда их военные отряды во главе с бесстрашными предводителями противостояли захватнической политике Рима и военному таланту таких его полководцев, как, например, Гай Юлий Цезарь. Большую роль в совершенствовании военного искусства иберов сыграл знаменитый Серторий, который в попытке противодействия римскому сенату сумел создать из местной молодежи хорошо организованное, сплоченное войско, в равной степени владевшее римскими навыками ведения военных действий и иберийской тактикой герильи, или партизанской войны.
Пожалуй, наибольшую славу в борьбе за независимость принес иберам Вириат – лузитанский пастух, не гнушавшийся, как это было широко распространено в его мире, разбойничьим промыслом и создавший, как говорит Аппиан, отборное войско и мобильную конницу. В целях противостояния Риму (153–139 гг. до н. э.) он умело использовал внешний фактор (необходимость Рима вести войну с непокорной Нуманцией) и готовность вступить с ним в союз вождей соседних племен, которых нещадно грабил Сервилиан и истреблял Фабий Максим.
Вириат отличался беспримерной храбростью: «во время опасностей он более всех остальных был готов подвергаться им, при дележе добычи сохранял равенство, а свою долю неизменно раздавал особо отличившимся в бою». В сложные моменты в его войске сражались и женщины, ни разу не обратившиеся в бегство, а, попадая в плен, своими руками убивавшие и своих близких, и себя, ибо «смерть, по их представлениям, была приятнее рабства» (Апп., Ибер. 74). Комбинированная тактика принесла Вириату важную победу: римляне назвали его другом римского народа и оставили за ним завоеванные земли. Однако их коварный замысел состоял в другом: взять его в плен при помощи его прямых соратников, предать публичной казни и таким способом закончить затянувшуюся лузитанско-кельтиберийскую кампанию. И этот план они исполнили.
Корнелий Сципион впервые прибыл в Испанию в 151 г. до н. э., за несколько лет до своего карфагенского триумфа, однако его основная кельт-иберийская кампания относится к 130-м годам до н. э. Благодаря Аппиану известны обстоятельства, которые принудили римский сенат направить в Испанию этого талантливого полководца. Римский народ, как пишет Аппиан, был резко недоволен провалами предшественников Сципиона – опытных главнокомандующих и консулов Квинта Помпея, Эмилия Лепида и особенно Гостилия Манцина, который втайне от римского сената заключил с жителями Нуманции настолько позорный мир, что сенаторы, узнав о нем и следуя давней традиции, отдали распоряжение выдать этого консула, абсолютно нагим, нумантийцам, а они, в свою очередь, его не приняли. Народ буквально настоял на назначении Корнелия Сципиона. Сенат выполнил это требование, хотя он не достиг возрастного ценза и сенаторы были вынуждены обязать народных трибунов отменить закон о возрасте сроком на один год, т. е. на время исполнения Сципионом своей консульской магистратуры (App. Iber. 84–98).
