— Надо же, какой приятный сюрприз! — прервал ее Эркюль.
— И предложила, чтобы мы поженились. Я подумала, что если два кавалериста из армии его величества вдруг поженятся, это может сделать хорошую рекламу нашему пиву, думаю, ты не станешь спорить с тем, что я была права?
— У тебя есть голова на плечах, моя Мэри, с этим никто не спорит. Но, милашка, речь сейчас не об этом. Мэри, ты вполне могла бы оставаться мужчиной, все равно наша женитьба ничего не значит.
— Наш план оказался даже более удачным, чем мы могли бы предположить. У нас самая процветающая таверна в Бреде, если не во всей Дании. Мы загребаем деньги лопатой. Но ты неблагодарный, на тебя ничем не угодишь, мой любезный Постум. Ты постоянно забываешь о другой части нашей сделки, а именно о том, что наш брак должен оставаться фиктивным.
— Но как я могу смотреть в глаза моим приятелям, если моя жена остается девственницей! — воскликнул Эркюль.
— Мой дорогой старый жеребец! — ответила Мэри, осушив свой стакан. — Я не позволю им осматривать себя.
Она присела рядом с ним, но, похоже, вовсе забыла о его присутствии и продолжала задумчиво глядеть в огонь.
Постум внимательно посмотрел на нее в надежде отыскать хоть слабую надежду для себя.
У Мэри было широкое лицо с высоким открытым лбом и точеным острым подбородком, кожа цвета слоновой кости, темные, но тонкие брови и огромные горящие темно–карие глаза. Однако Постум вынужден был признать, что ее черты казались немного грубыми, когда она бывала спокойна. На лбу уже начали прорезаться морщинки, а подбородок был несколько полноват. Сейчас на ее лице застыло выражение задумчивости и печали, но при этом в нем чувствовался бешеный темперамент и упрямый нрав. Постум знал, что сила его жены в действии, и это отражалось у нее на лице, ведь улыбка или внезапно нахлынувшее возбуждение мгновенно преображали ее. В такие моменты, как говорил Постум, она приобретала некую зажигательную красоту. Но он отлично знал, что Мэри может быть жестокой, непреклонной, этакой belle dame sans merci — прекрасно–беспощадной, и он не видел способов разжалобить ее.
Постум пожал плечами и сказал:
— Давай–ка выпьем еще по одной.
Мэри очнулась от охватившей ее задумчивости и тут же повеселела.
— Правильно, давай выпьем и забудем обо всем этом. Знаешь, меня вскормили на бренди и бенедиктине. Вот так, мой милый Постум, бренди и бенедиктине.
— Это многое объясняет, — пробурчал в ответ Эркюль, продолжая вытирать стакан и не поднимая глаз на жену. — Где это было?
