Длинная комната была битком набита солдатами в красной форме, которые шумно приветствовали вошедшую криками, топотом и громкими ударами кружек по столам.
— Заходи и выпей с нами, милашка Мэри!
Со всех сторон ей стали протягивать кружки и, схватив одну из них, она залпом осушила ее.
— Расскажи нам, что сказал полковник, — заорал какой–то громадный солдат с густой черной бородой.
— Я и так уже много раз рассказывала вам об этом.
Но крик подхватили со всех сторон, и бородатый
громила обхватил Мэри, чтобы поднять ее на стол. Он слишком вольно схватил ее за ноги, и в ту же секунду она вырвалась из его рук. Лицо ее побагровело от злости, и, ни минуты не колеблясь, Мэри мощным ударом правой в подбородок сбила его с ног.
В комнате воцарилась тишина. Солдат, потирая ушибленный подбородок, медленно поднялся на ноги.
— Извини, Джек, — сказала Мэри, — я просто не выношу, когда ко мне прикасается мужчина.
— Даже если этот мужчина — ее благоверный, законный супруг! — добавил толстяк, сидевший в углу у печной трубы, за столом, заставленным множеством пустых стаканов.
Солдаты рассмеялись.
— Неужели даже Геркулес не в состоянии совладать со своей женушкой?
— Черт побери, да чтобы справиться с ней, мне в помощь понадобится целая орава Геркулесов! — ответил он.
Вид у упавшего солдата был ужасный, но шутка несколько разрядила атмосферу.
— Нет ничего постыдного в том, что тебя сбила с ног Мэри, — объяснили ему. — Она может проделать то же самое с любым из нашего полка.
Солдат криво улыбнулся, и Мэри, поставив на место кружку, которую она было схватила, легко взобралась на стол.
Девушка несколько минут стояла и смотрела на собравшихся, облизывая свой кулак.
— Какого же черта ты не бреешь свой подбородок, Джек? — спросила она.
Вновь воцарилось всеобщее веселье, солдаты с радостными криками наполнили еще одну кружку для Мэри. Выпив, она вытерла рот тыльной стороной ладони и начала хорошо известный всем рассказ.
— Итак, мальчики, я прихожу к полковнику, а он ходит туда–сюда вдоль окна, спиной ко мне. Я, как положено, салютую и жду. Он что–то бормочет себе под нос, но вдруг оборачивается и как заорет: «Будь я проклят, Рид, что это за слухи о том, будто ты женщина и хочешь выйти замуж?»
«Это правда, сэр», — отвечаю я.
Он смотрит на меня, лицо его с каждой минутой становится все краснее, а глаза вот вот выскочат из орбит.
«Черт побери, черт побери, ты, должно быть, шутишь, — лопочет он. — Скажи мне, что ты пьян, Рид, и забудем об этом».
