В Корею мы с Палычем решили отправить двух вогулов, внешне очень похожих на корейцев. Парни грамотные, Илья и Ефим, семьями пока не обзавелись, оба умеют обращаться с рацией и дослужились до лейтенантов, командовали взводами. С их комплекцией и внешностью легче, чем европейцам, затеряться среди корейцев, а язык они уже знают. Пару связей им Палыч уже дал среди знакомых братьев Агаевых.
Приближалась зима, и Пак спешил добраться до Владивостока, чтобы оттуда морем вернуться домой. С его небольшим отрядом отправились наши лейтенанты, а мне пришлось всё-таки задержаться в Быстровске на сутки. Губернаторский дом Ирина освобождала для будущего градоначальника Афони Быкова и его семьи, парень вырос в грамотного руководителя, а его жена из Прикамска была на сносях. Мы долго обсуждали основные наши планы, словно не было радиосвязи. Афоня волновался, что может подвести меня, ошибиться в мелочах. Пришлось его успокоить, что мелочи не решают всего, если мы выдержим главные планы. Чтобы парню пришлось на первых порах легче, с ним оставались пятеро друзей, из уже далёких времён наших тренировок в Прикамске.
Во Владивостоке нас встретили не только три капитана, скучавших в карантине вместе со всеми пассажирами. Вернулись три парохода и два шлюпа, ещё весной отправленные Палычем в разведывательный круиз вдоль побережья Юго-Восточной Азии. Новостей оказалось столько, что хватило на несколько месяцев обсуждения и обдумывания. Тем более, что резко похолодало и непрекращающиеся бураны две недели подряд засыпали город сырым снегом. В таких обстоятельствах хватало времени на раздумья, результатом чего оказалась небольшая корректировка планов по строительству железной дороги. Мы не стали откусывать больше, чем можем, и перевели всех пленных на строительство железной дороги от Владивостока до Быстровска, через побережье озера Ханка. Тянуть дорогу с двух сторон не получалось, рельсы производили только во Владике. Чтобы ускорить работы, распределили все четыре с лишним тысячи пленных китайцев вдоль будущей трассы, они выстроили себе бараки и долбили мёрзлую землю весь световой день.
После нескольких случаев смерти от простуды начались побеги, но быстро закончились. Нет, мы не ловили беглецов, но, привозили обратно их замёрзшие трупы. Мало, однако, подействовало. Кроме того, мы же не садисты, кормили пленных от пуза, привезли тёплую одежду, трофеев было достаточно. Ближе к весне всех конвоиров заменили на тех же китайцев, которых выбирали из пленных. Оружия им не давали, но пленные поверили, что после окончания строительства дороги будут отпущены домой. Останутся лишь те, кто захочет работать за деньги. Их охранникам мы уже платили, не скрывая этого. Да и другие "русские" китайцы рассказали, как они попали к нам. Возможно, многие просто боялись идти среди зимы через сотни вёрст домой по заснеженным лесам. В апреле, когда мы пустили первый поезд от Владивостока до устья Сунгари, из пленных китайцев остались меньше трёх тысяч человек. Кто умер, кто убежал, почти сто самых решительных рискнули принять православие и стали русскими. Остальных мы честно отпустили домой, оставив выбор — наняться на строительство дороги Быстровск-Нингута.
