Разве истинный интерес всех наций (можем мы спросить этих политических прожектеров) состоит в том, чтобы культивировать именно этот благожелательный и философский дух? Если в этом и состоит их истинный интерес, следуют ли они ему на деле? Разве не получалось, напротив, так, что мимолетные страсти и непосредственные интересы ставили под активный и строгий контроль поведение людей, а не общие или отдаленные соображения политики, пользы или справедливости? Что на практике республики менее привержены войне, чем монархии? Разве первые не управляются людьми, как и последние? Разве антипатии, пристрастия, соперничество и желание несправедливых приобретений не затрагивают нации, как и королей?' Разве народные собрания не подвержены часто приступам гнева, недовольства, ревности, алчности и другим из ряда вон выходящим страстям? Разве не известно хорошо, что их решения часто определяются считанными индивидуумами, которым они доверяют, и решения эти, конечно, окрашены страстями и взглядами этих людей? Разве коммерция по сие время сделала больше, чем изменила цели войны? Разве страсть к обогащению не столь же господствующая и предприимчивая, как и страсть к власти и славе? Разве не столько же войн разразилось по коммерческим причинам с тех пор, как коммерция подчинила себе нации, сколько прежде, когда они вызывались алчностью к территориям или господству? Не придал ли дух коммерции во многих случаях новые побудительные мотивы к аппетиту на первые и вторые? Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к опыту, руководству более надежному, когда речь идет о мнении людей. [c.55]
Спарта, Афины, Рим и Карфаген были республиками, две из них – Афины и Карфаген – торгового типа. Тем не менее они вели в то время войны, как наступательные, так и оборонительные, столь же часто, как соседние с ними монархии. Спарта была немногим лучше хорошо устроенного военного лагеря, а Рим никогда не был сыт битвами и завоеваниями.
Карфаген, хотя и торговая республика, был зачинщиком именно той войны, которая закончилась его уничтожением. Ганнибал с оружием в руках явился в сердце Италии, к воротам Рима, а Сципион в свою очередь возобладал над ним на земле Карфагена и завоевал его.
В позднейшие времена Венеция неоднократно вела войны, продиктованные амбициями, пока не превратилась в пугало для других государств Италии, пока папа Юлий II не изыскал средства создать могучую лигу11, которая нанесла смертельный удар мощи и гордости этой высокомерной республики.
