Потом они встречались, Денис дарил Насте плюшевые игрушки. Она была ласковой и нежной, легко относилась к мелочам, прощала мелкие промахи. Иногда, конечно, посмеивалась над Денисом, и он привык считать, что она умнее его (сейчас он начинал думать, что это были не его мысли, а Настя и другие женщины за всю жизнь попросту сумели внушить ему эту идею). В общем, все как у всех.
И у нее была тайная жизнь, о которой он не знал. Тоже довольно обыденная вещь.
И, в общем, Денису казалось, что их отношения с трудом можно было назвать «любовью». Роман этот протекал будто по заранее написанному кем-то сценарию — причем, сценарист отнюдь не являлся умным, глубоким и оригинально мыслящим человеком. И слишком много было посторонних мелочей, от которых зависели их чувства. Любовь их будто постоянно висела на волоске. Будь Денис чуть менее натренированным, модным, не имей он наработанных навыков ухаживаний, поцелуев и секса — и никакой «великой любви» не состоялось бы.
Еще Денис вдруг осознал с убийственной четкостью — будто кто-то пырнул его ножом из-за угла, — что превосходство Насти над ним объяснялось не тем, что она действительно была сильной или особенно умной, а тем, что он сам был так наивен и так доверчиво отдал ей свое сердце. Настя не пользовалась этим, не издевалась над ним. Но будь он другим, скажем, каким-нибудь «крутым парнем на мотоцикле» (вот уж еще один банальный и предсказуемый типаж!), или олигархом, или хладнокровным бандитом, Настя занимала бы рядом с ним приниженное положение. И, возможно, наслаждалась бы этим.
Как и всякий мужчина, Денис задумался: кем же являлась его девушка? Была ли она вообще какой-то? Есть ли вообще у женщины некие определенные свойства личности, или ее характер так же изменчив, как женские формы, которые, в зависимости от позы, становятся то больше, то меньше.
«Взрослею» — подумал Денис. На губах его появилась новая, горькая и циничная ухмылка. Он провалился в тяжелое полузабытье.
* * *
— Ну что? Пересрались, уроды? Говно за собой оставили?
— Егор Валентинович, вы чего? Все же по уму сделано.
— По УМУ? У тебя, Сережа, и до тюряги мозгов не было, а на зоне последние выбили.
— Егор Валентинович…
— Володя, не надо. Я уже сорок пять лет Егор Валентинович.
— А что, по-вашему, мы сделали не так?
— А ты сам не догадываешься? На войне, видно, тоже мозги выбивают. Девчонку зачем укокошили?
— Следы заметали.
— Какие еще, на хрен, следы?
— Девушка встречалась с продюсером. Сказала, что хочет выйти из бизнеса.
