– Вот и дед чуть концы у них на руках не отдал. Прямо на пороге, где они его напугали, так и грохнулся. Но ничего, отдышался, на машине его Донсков домой отправил.
– Вот и грохнется он у меня. Второй раз третировать слабую нервную систему? У нас уже имелись инциденты: Семиножкин хлопнулся…
– Ну с Семиножкиным разобрались. Там без коварной руки не обошлось.
– А вдовушка на сутки отрубилась?
– Это было.
– Третий случай может стать роковым.
– Согласен. Опознание – это вещь… Я по молодости когда начинал… в сороковых. Помню как сейчас, допотопный погреб был за больницей. Туда их и складывали, мазуриков. Я страх как опасался и на сто метров к этому погребу приближаться. Как вспомню – в глазах ноги худые и синие… и почему-то всё время торчат ногти перекрученные. Кажется, что растут и растут, как на живых. Я раз не отвертелся, пришлось идти туда и, представь себе, сам упал. Когда уже оттащили, пришел в себя, спрашиваю доктора: «У них что же, растут ногти на ногах?» Тот кивает: «Бывает, процесс продолжается».
– Павел Никифорович, – сплюнул я с досады. – Вы что? Специально надо мной издеваетесь? Думаете, мне в радость?
– Что ты! – Федонин даже из-за стола выскочил и ко мне на своих стоптанных, пританцовывая, заторопился. – Я вот всё переживаю, а не взять ли тебе соседку Семиножкиных?
– Соседку? Эту старуху-то, что себя не помнит? Ей же всякая чертовщина виделась!
– Не скажи. Вора она точно приметила. Никакой там фантазией и не пахло. И сейф под картиной ей удалось отыскать. Глазастая бабушка. Она, кстати, сильно верующая, а для таких покойник всласть, они к ним, не как мы, атеисты. Они с понятием…
И тут зазвонил телефон…
Я приехал к моргу, и «воронок» прикатил – Юрий Михайлович мастер устраивать представления. Сам несётся навстречу, я уж и заулыбался, хотя не до того было, но он мимо меня проскочил, дверцу «воронка» открывает грациозным жестом дворецкого и руку подаёт. К галантному кавалеру оттуда мадам вся в чёрном. Маленькая и в платочке личико едва уместилось, один носик остренький длинновато торчит – Буратино в рясе, я с трудом узнал Бокову Матрёну Никитичну. Что за праздник у неё? С помощью Семиножкиной, наверное, наряжалась, а ведь должен был предупредить её капитан, чтобы об освидетельствовании вдову не беспокоила.
Проныра недолго изображала смирение и прочие скромные качества, мне не кивнула, мимо пролетела к дверям мрачного заведения, будто опасаясь не успеть.
– А ты боялся, – ткнул меня в бок Донсков, он проворную особу Фоменко уже переадресовал, не успевал за ней.
